Обходивший бойцов батальонный раввин протянул нам отпечатанную солдатскую молитву. Поблагодарив его кивком головы, я спрятал ее в нагрудный карман. Я, конечно, неверующий, но на всякий случай…
Мы уже шестой час безвылазно сидели в бронетранспортере, медленно, с перерывами, приближаясь к цели. Тот, кто думает, что боевые действия состоят исключительно из перестрелок и быстрых бросков, ошибается. Они состоят, в основном, из вот таких вот тягостных моментов напряженного ожидания. Когда толком не ясно, что происходит, почему ждем. Мне хоть что-то было видно через перископы командирской башенки. Ронену было хуже. Он, уставясь в глухую стенку десантного отсека, мог довольствоваться лишь невнятными переговорами по рации.
Сначала, выйдя на исходные, мы ожидали, пока остальные роты займут огневые позиции на господствующих над деревней высотах. Потом наш отряд, состоявший из огромного бронированного «Катерпиллера», трех танков «Меркава-3» из приданного батальону танкового взвода и десяти БТР третьей роты начал медленное продвижение по ведущей в деревню дороге. Она наверняка была заминирована противотанковыми фугасами, поэтому, не доезжая до деревни с километр, бульдозер повернул и принялся проделывать в каменистом грунте новую дорогу, под углом к прежней. Наблюдая за действиями этого монстра, мне подумалось, что если бы в деревне не было мирного населения, то он бы просто проехался по ней вперед-назад полчасика и вопрос был бы решен.
Маршрут подхода к деревне был выбран так, чтобы почти до самого последнего момента нас прикрывал небольшой холмик. Поэтому деревня пока еще была мне не видна, как и мы из нее. Что не могло не радовать. Финишной точкой маршрута была примостившаяся с краю школа. Наверняка пустая ночью и являвшаяся неплохой позицией для броска внутрь деревни.
На востоке уже начинал алеть рассвет. Бульдозер вышел на последний участок длиной метров триста на открытом пространстве. Теперь его уже не прикрывал холм. Почти сразу же из деревни потянулись следы трассеров.
— Есть огневой контакт! — донесся из рации голос командира роты. — Рота, к бою!
Я, на всякий случай, повторил приказ экипажу. Ронен, которому это все было в новинку и так был бодр. А оба приданных мне бойца продолжали дремать, как ни в чем не бывало. Ладно, пусть еще поспят, нет срочной необходимости в них.
Вдруг я увидел в перископ яркую огненную точку, быстро перемещавшуюся по ломаной траектории. Ее трудно было не опознать. «Противотанковая ракета, бля..!» — на секунду екнуло сердце, пока я не напомнил себе, что оператор этой штуковины никак не может меня видеть из за холма. Ракета бухнулась в скалу вдали от нашей техники. То ли он промазал, то ли его успели «успокоить» наши снайперы.
«Катерпиллер», вместе с сопровождавшим его танком, достиг конечной точки маршрута.
— Автострада открыта! — доложил бульдозерист по рации.
Настал самый опасный этап — преодоление открытого участка. Я увидел, как передние БТРы роты рванулись на полном газу вперед.
— Жми! — заорал я по внутреней связи водителю. БТР буквально прыгнул вперед и почти сразу же послышался противный чмокающий звук попадающих по броне пуль.
— Слышал? — проорал Рафи в шлемофон, выдавливая газ до максимума.
— Фигня! — ответил я. — Главное, что бы не ПТУР. Жми!
До вожделенной школы с ее большим двором, огороженным высоким бетонным забором, оставалось меньше сотни метров, когда я вдруг увидел, что впереди идущий БТР стал быстро увеличиваться в размерах.
— Тормози! — заорал я водителю, но он сам уже тянул рычаги на себя. Вызвавший меня по рации замкомвзвода объяснил мне причину затора. Один из БТРов потерял гусеницу. «Блииин, ну почему сейчас!» — чертыхнулся я, приказывая водителю подъехать к поврежденному БТРу слева, что бы тот прикрывал нас своим корпусом. Остальные БТРы, кое-как объехав поврежденный, продолжили движение, и я увидел всю картину во всей ее «красе». БТР развернуло и его левая гусеница беспомощной лентой лежала в метре за ним. Мы остановились и я полез к заднему люку. Ронен, явно превозмогая страх, заявил:
— Я с тобой!
— Сиди пока! — абсолютно незачем было сейчас рисковать обоими.
Выпрыгнув из заднего люка, я на карачках (повизгивающие, время от времени, пули над головой весьма способствовали этому) подбежал к поврежденному БТРу. Картина была ясна с первого взгляда — натяжной цилиндр был разбит вдребезги. В другом случае я бы особо не волновался — запасной цилиндр у меня был, но не в такой ситуации. На ремонт уйдет, как минимум, час, а тут важна каждая секунда. Того и гляди, из РПГ влепят. Дымовая завеса, поставленная шедшим впереди танком, рассеивалась на глазах. Выпустить людей? Десанту придется бежать сотню метров под обстрелом. А это чревато. Решение созрело почти мгновенно. Только вот что делать с гусеницей? Если оставить здесь, как я ее потом притащу? Нет, возьмем с собой. Подскочив к своему БТРу, я схватил запасенный специально для подобных случаев кусок стального троса и зацепил его одним концом за края крайнего трака, а другим — за крюк на БТРе. Запрыгнув обратно на свое место, я сообщил Рафи:
— От тебя сейчас потребуется ювелирная работа!
Выйдя на связь с командиром поврежденного БТРа, я объяснил ему, что мы будем делать. Управлять всем действом изнури было никак не возможно и я решил рискнуть. Открыл верхний люк и, развернув башенку так, что бы крышка люка закрывала меня с направления предположительного огня, наполовину высунулся наружу. Подавая команды водителю, я подогнал наш БТР правым боком к левому боку поврежденного, «подперев», таким образом, тот и лишив его возможности разворота. Теперь все зависело от синхронности действий водителей. Я дал команду и мы двинулись вперед, соприкасаясь бортами. Стремление лишенного одной гусеницы БТРа развернуться влево пресекалось теперь бортом нашего.
Так мы «сладкой парочкой» и добрались почти до ворот школы. За пару десятков метров до забора я вдруг увидел краем глаза какие-то фигуры слева, у расположенного в отдалении дома. Наших там еще никак не могло быть! Я еще додумывал эту мысль, а руки уже автоматически потянулись к установленному на турели пулемету. Я дал пару коротких очередей в сторону дома. Фигуры больше не появлялись, а мы, наконец, достигли ворот. Вернее, того, что от них осталось. Железные створки, изрешеченные пулями, валялись на земле. Но ширина прохода не позволяла пройти «спаренным» БТРам.
— Стой! — скомандовал я. Экипаж поврежденного БТРа, кроме водителя, покинул его и умчался внутрь школы. Я осмотрел место предстоящего ремонта. Оно меня почти устраивало, только справа оставался небольшой простреливаемый сектор. Это надо было устранить. Я подбежал к стоявшему в отдалении «Катерпиллеру». Его хозяин, подняв бульдозерный нож на уровень кабины, мог теперь плевать с четырехметровой высоты на любые угрозы. Чем он и занимался, покуривая через открытую форточку бронекабины с чувством выполненного долга.
