— Да, вы правы, — отвечал Вепрев, ничуть не смутившись моими возражениями, — упасть гораздо легче, чем подняться или поднять что-нибудь. Но этот пример я привел лишь в качестве элементарного показателя, что может сделать, концентрация внимания, или, что то же самое, концентрация психической энергии на определенной мысли, предмете и т. п. Теперь дам вам другой пример. Когда вы были мальчуганом, вам, — наверное, приходилось упражняться в метании в цель?
— Еще бы не приходилось! Я и теперь люблю это занятие!
— Даю голову на отсечение, вы замечательно меткий стрелок!
Вепрев угадал: редко кто мог сравняться со мной в этом виде спорта.
— Хорошо. Чувствовали ли вы, как, вместе с бросаемым камнем, вы, казалось, сами летите в ту же цель? Вы всем телом поддаетесь за ним и глазами как бы подталкиваете его к цели; вы всем своим существом направляете уже вылетевший из вашей руки камень!.. Временами, когда цель далека, вы даже покряхтываете — так сильно участвуете вы в полете камня… И когда он долетает до цели, вы сразу отдергиваетесь в противоположную сторону, будто камень только теперь оторвался от вас!..
Я не возражал: Вепрев удивительно верно передал переживания каждого метальщика.
— Это тоже концентрация внимания? — спросил я.
— Конечно, тов. Андрей! Хорошим метальщиком может быть лишь тот, кто обладает, во-первых, хорошим зрением, во-вторых, умеет хорошо фиксировать взглядом цель и бросаемый предмет, и, в третьих, самое главное, кто хорошо умеет концентрировать свое внимание, кто умеет сильно хотеть. Рассеянный, слабовольный и не способный сосредоточивать внимание никогда не научатся метко попадать в цель. Вы же как раз отвечаете трем первым требованиям, поэтому я и сказал, что у вас меткий взгляд и что вы — хороший метальщик… Это вам второй пример, вырванный из жизни, когда концентрированное внимание, сильное хотение способствуют полету и уже не вниз, как в примере с ястребом, а почти параллельно земле или даже вверх, если цель ваша находится высоко. Теперь дальше. Вы зацепили на столе стакан. Он падает, — подхватить его вы не успели, вам остается только провожать его взглядом до полу… И через этот взгляд вы как бы изливаете на него в миг вспыхнувшее у вас и охватившее вас целиком страстное желание поддержать падающий предмет или, по крайней мере, ослабить силу его падения… Вы даже сжимаетесь весь и приседаете, и у вас вырывается такой же нетерпеливый звук покряхтывания, как при метании камня… И очень часто вам удается взглядом поддержать стакан, и он при ударе о пол не разбивается. Это такое частое явление, что вы даже не замечаете своей роли и удивляетесь, когда стакан остается целым… Но ведь вы сами своим, упорным желанием ослабили скорость его падения и силу удара при встрече с полом!.. Вот вам три примера, демонстрирующих роль концентрированного внимания, роль настойчивого хотения… Теперь я перейду к тому, — как, упражняя, свой взгляд, а через него внимание и хотение, можно достичь того опыта, что я вам перед этим показывал.
«Пожалуй, это не фокус», — уже передумал я; примеры Вепрева показались мне достаточно убедительными.
Он поднялся и опять зашарил рукой по стене недалеко от стола. В стене звякнула пружина, и вверх отскочила дверка, обнаруживая внутри объемистый шкап.
— Вот… — начал он и остановился; обернувшись назад. Его лицо на мгновение исказилось гримаской досады. Я оглянулся; в полу сзади нас поднимался трап, и из подполья ловко выскочила маленькая чудная фигурка… Толстое туловище, миниатюрные ручки и ножки, совершенно лысая розовая головка с громадными на носу очками в золотой оправе.
Фигурка, запыхавшись, видимо, от возбуждения, — на что указывали два красных пятна на ее щечках, — бегом направилась к Вепреву с криком:
— Эврика! Эврика! Виноват… — вдруг заметила она меня. — Разрешите представиться: Шариков Наум Наумович, именинник 1-го декабря по старому стилю!.. — Все это он выпалил скороговоркой, шаркая передо мной ножкой.
«Должно быть, юдофоб и все прочее», — мелькнуло у меня. Вепрев счел нужным представить меня:
— Мой новый помощник, тов. Андрей, и ваш новый коллега.
— Очень приятно! Приятно!.. Вы — коммунист?
Еще один прозорливец! Но разве ему не все равно, кто я? Гм…
Вепрев прервал любопытного опять, как мне показалось, с гримаской недовольства и досады:
— Вы имеете что-нибудь сказать? Так говорите, а то мы заняты…
Вместо ответа Шариков схватил его под руку, а меня кивком пригласил следовать за собой.
— Я открыл!.. Я открыл!.. Пойдемте, покажу…. Ах, как хорошо!.. — он радовался, как малое дитя.
Мы втроем спустились по лестнице в подполье; оно было ярко освещено и своим устройством отвечало, должно быть, расположению дома. Первая комната, в которую мы попали, находилась под «рабочим кабинетом» Вепрева и была большим залом, тоже сверху донизу уставленным самими разнообразными и незнакомыми мне аппаратами и машинами.
Шариков увлек нас к крайнему столу, на котором стоял большой стеклянный ящик; на дне его была насыпана земля, а посередине высился самый обыкновенный муравейник с проворными, большими рыжими муравьями. Шариков обратил наше внимание на присутствие здесь же других муравьев, черных и небольших.
Вепрев стоял неподвижно, почему-то насупившись, в то время как его помощник суетился без устали и, все более и более розовея, сыпал беспорядочно словами, вроде: Ах, как хорошо! Вот-то славно!.. Мое почтение!..
Он соединял и разъединял какие-то провода, тянувшиеся к игрушечному по размерам аппаратику, благодаря своему рупору, похожему на граммофон. Вдруг он прервал свой лепет и замер, я бы сказал, в смущении; на лице заиграла растерянная улыбка. Вепрев тоже заметил ее и объяснил, подыскивая слова:
— Видите ли… Это совершенно новая область, в которой мы работаем… И нам хотелось бы… весьма понятно… до известного времени сохранять, так сказать, в тайне все, что вы здесь увидите…
Шариков радостно закивал круглой головкой, как китайский болванчик. Вепрев продолжал:
— Наши научные изыскания касаются борьбы с вредителями в сельском хозяйстве — насекомыми… Мы работаем над изобретением аппарата, которым можно было бы уничтожить насекомых вредных, не причиняя в то же время смерти другим, зачастую полезным в сельском хозяйстве.
Его помощник совсем расплылся в нелепой улыбке, сияя золотыми зубами и в восторге бормоча:
— Так! Так! Вот это ловко — мое почтение! Славное дело! — и пустил аппаратик в ход, предварительно направив его рупором на стеклянный ящик.
