- Никто и не говорит, что она Богиня, - буркнула Сельна. Малютка заливалась веселым смехом, когда ей пощекотали шейку кроличьей лапкой. - И никто от меня не бегает, - запальчиво добавила охотница.
- Я не сказала "бегают". Я сказала "будут бегать", - спокойно ответила Дония. - Спроси кого хочешь.
Сельна обвела кухню сердитым взором, но все девочки опустили глаза, и сделалось тихо - только и слышно было, как стучат ножи. Дониины девчонки знали, что с воительницами лучше не связываться. Сельна особенно была известна своим вспыльчивым нравом, хотя в отличие от многих редко помнила зло. И когда этот нрав давал о себе знать, ее приемышу никто не завидовал.
Сельна, все еще сердитая, тряхнула головой и сказала Доний:
- Кроличьи шкурки понадобятся мне, чтобы сделать в мешке мягкую подкладку. У Дженны очень нежная кожа.
- Кожица у нее детская, - невозмутимо ответила Дония, - и мех, конечно же, будет твой. Я и оленью шкуру тебе отдам. Выкроишь из нее пару штанишек и много башмачков.
- Башмачки ей понадобятся, - просияла Сельна.
- Но не теперь еще, - засмеялась Дония. Ее собственные приемные дочки прыснули в ответ.
- Это почему? - снова разгневалась Сельна.
Дония отставила тяжелую фаянсовую миску, отложила деревянную ложку, вытерла руки о передник и протянула их к Сельне. Та неохотно отвязала девочку и подала стряпухе.
- Она младенец, Сельна, - улыбнулась Дония, качая ребенка на руках. Малое дитя. Посмотри на моих семерых. Когда-то они все были такие же, и все начали ходить в год, только одна чуть пораньше. Не жди от своей слишком многого, и она вырастет в любви. Когда придет ее лунный срок, она от тебя не отвернется. Когда она прочтет Книгу Света и вызовет свою сестру в этот мир, она тебя не покинет. Но если ты будешь слишком напирать на нее, ты ее оттолкнешь. Она твоя питомица, но не твоя собственность. Быть может, она не станет такой, как хочешь ты, но станет такой, как ей суждено. Помни пословицу: "Дерево может пролежать двадцать лет в воде и все-таки не сделается рыбой".
- Ну, и кто же из нас надоеда? - устало бросила Сельна, забрала веселую Дженну у стряпухи и вышла вон.
В ту ночь светила полная луна, и все темные сестры явились. В большом открытом амфитеатре собрались все женщины хейма со своими детьми.
Сельна стояла в середине круга у алтаря, обсаженного тремя рябинами, Марджо рядом с ней. Прошел почти год с тех пор, как здесь нарекали дитя, хотя не так давно две садовницы и одна воительница родили каждая по ребенку. Этих девочек уже посвятили Богине - теперь настал черед Дженны.
Жрица молча сидела на вершине алтаря, где стоял ее трон без спинки, а рядом занимала место ее темная сестра. С мелкими белыми цветками в черных косах, с губами, подкрашенными красным ягодным соком, они ждали, когда собравшиеся угомонятся. Дождавшись тишины, они подались вперед, упершись руками в колени, и устремили взор на Сельну и Марджо, но заговорила только одна - жрица:
- Кто приносит дитя?
- Я, о Мать, - сказала Сельна, подняв Дженну на уровень глаз. Для нее слово "мать" имело двойное значение, ибо жрица когда-то взяла ее к себе в дочери и очень печалилась, когда Сельна избрала путь воительницы.
- И я, - сказала Марджо.
Вместе они взошли на первую ступень алтаря.
- Кто дал ей жизнь? - спросила жрица.
- Женщина из города, о Мать, - ответила Сельна. - Та, что погибла в лесу, - добавила Марджо.
Они взошли на вторую ступень.
- Кто даст ей кровь? - спросила жрица.
- Она получит мою кровь, - сказала Сельна.
- И мою - тихим эхом откликнулась Марджо.
Они взошли на третью ступень, и жрица со своей темной сестрой встали. Жрица взяла тихую Дженну из рук Сельны и положила на трон. Марджо и Сельна стали рядом с ребенком.
Тогда жрица опустилась на колени и обвила свою длинную черную косу вокруг Дженны. Ее сестра по ту сторону трона сделала то же самое. Сельна и Марджо, тоже преклонив колени, протянули им свои руки ладонями вверх.
Жрица взяла серебряную булавку из ларца, приделанного к подлокотнику трона, и уколола запястье Сельны там, где пролегла голубая жилка. Сестра жрицы проделала то же самое с Марджо. Запястья воительниц соединили так, чтобы их кровь смешалась.
Затем жрица легонько уколола Дженну повыше пупка, сделав свободной рукой знак Сельне и Марджо, и они возложили соединенные руки на тельце ребенка.
Жрица и ее сестра прикрыли их руки своими косами.
- Кровь к крови, - нараспев произнесла жрица. - Жизнь к жизни.
Жительницы хейма отозвались ей раскатистым эхом.
- Как зовут дитя?
- Джо-ан-энна, - не сдержав улыбки, ответила Сельна.
Жрица громко повторила имя, а после нарекла ребенка другим, тайным именем на древнем языке - именем, которое будут знать только они четверо и сама Джо-ан-энна со временем.
- Аннуанна, - молвила жрица. Белая береза, вечно светлое дерево Богини.
- Аннуанна, - шепотом повторили все четверо.
Затем жрица и ее сестра распустили волосы и, соединив руки над коленопреклоненными приемными матерями и ребенком, произнесли заключительную молитву:
Во имя Той, что нас хранит,
Молитвам нашим внемля.
Во имя Той, что как гранит,
Тверда на наших землях.
Во имя Той, что на века
От века - будет свята.
Во имя Той, кого рука
Касалась Книги Света,
На жизненный свой путь
Благословенна будь.
Собравшиеся женщины повторили молитву звучным хором.
Сельна и Марджо встали рядом, и Сельна подняла ребенка высоко, чтобы все видели. От радостных криков женщин Дженна проснулась и расплакалась. Сельна не стала ее унимать, несмотря на сердитый взгляд жрицы. Воительница должна знать сызмала, что плачем ничего не добьешься.
* * *
В доме, во время пышного пира, девочку пустили вокруг стола, чтобы все могли ее рассмотреть. Из рук жрицы она перешла в объятия дородной Донии, взявшей ее привычно, "точно баранью ножку с вертела", как сердито проворчала Сельна на ухо Марджо. Дония передала девочку в крепкие руки воительниц. Они, смеясь, щекотали Дженне шейку, а одна из темных сестер подбросила ребенка в воздух. Дженна восторженно завизжала, но Сельна, гневно растолкав подруг, поймала ее сама.
- Ты что, ополоумела? - крикнула Сельна. - А если бы свет погас? Чьи руки поймали бы ее тогда?
Темная сестра Саммор со смехом пожала плечами.
- Это позднее материнство вконец задурило тебе голову, Сельна. Мы же в доме, и здесь нет облаков, которые могут закрыть луну. В хейме огни никогда не гаснут.
Ссльна, держа Дженну одной рукой, другой замахнулась на Саммор, но кто-то сзади удержал ее руку.
- Она права, Сельна, а ты нет, - сказала Марджо. - Ребенку ничего не грозит. Давайте выпьем вместе, помиримся и будем играть в прутья.
