С какой стати он вообще проснулся? Наркотика хватило бы на несколько часов беспробудного сна. Небо за дверью каюты посерело: ночь превращалась в утро. Хит лежал, размышляя, не болен ли он, и вдруг понял, что именно его разбудило.
«Этна» была на ходу.
Злость нахлынула на него с такой силой, что он даже не смог выругаться. Кое-как Хит поднялся на ноги и пересек каюту. Он сразу почувствовал, что «Этна» идет не так, как надо, что утренний ветер силен, а судно рыскает по сторонам. Он пинком распахнул дверь и вышел на палубу.
Сорванный ветром большой треугольный парус из шелка золотого паука, чуть видимый в синем воздухе, бился о реи.
Почувствовав прилив сил, Хит бросился к нему в страхе за судно.
Брока пытался удержать равновесие на ходящей ходуном палубе.
Пенная борозда в кильватере, белая на черной воде, извивалась, будто змея.
Женщина Алор стояла у поручней, глядя на низкий берег, оставшийся далеко позади.
Брока промолчал, когда Хит отпихнул его в сторону и взялся за кормовое весло. Алор внимательно следила за ними, но ничего не говорила.
«Этна» была маленьким судном с облегченной оснасткой, которым мог запросто управлять один человек. Хит установил парус, и через несколько минут судно легко и изящно двигалось по волнам, а кильватерная линия вытянулась словно по струнке.
После этого Хит повернулся к Броке и Алор и набросился на них с такой яростью, что тигрица, защищающая детеныша, показалась бы в сравнении с ним домашней кошкой.
Брока даже бровью не повел, а стоял и смотрел на берег и светлеющее небо.
Когда Хит выдохся, женщина сказала:
— Мы должны были отплыть. Может быть, мы уже опоздали. А ты не хотел нам помочь.
Хит махнул рукой и замолчал. Запас его ругательств иссяк. Он повернул штурвал.
Брока одним прыжком оказался возле и поднял руку. Внезапно Алор закричала:
— Погоди!
Что-то в ее голосе заставило мужчин оглянуться. Она стояла у поручней лицом к ветру, трепавшему ее волосы; короткая туника облепила бедра. Рука ее была вытянута в указующем жесте.
Наступал рассвет. На секунду Хит потерял всякое чувство времени. Палуба, чуть покачивающаяся под его ногами, низкий туман, заря над морем Утренних Опалов, та, что дала морю его название. Казалось, никогда не было Лунного Огня, не было ни прошлого, ни будущего, только Дэвид Хит и его корабль, и свет над поверхностью воды.
Свет струился медленно, просеиваясь как дождь из драгоценных камней сквозь многомильное жемчужно-серое облако. Холодный и медлительный поначалу, он становился теплее, набирал силу, превращая туманный воздух в капли розового огня, сиявшего так низко над водой, что казалось, будто маленькое суденышко плывет через опаловое пламя, бескрайнее как сама Вселенная.
Море меняло оттенки от черного до синего, перечерченного молочно-белыми полосами. Маленькие драконы поднимались из своих неопрятных гнезд, разбросанных по поверхности воды, сверкая пурпуром, охрой и киноварью, а водоросли шевелились в смутной радости бытия, протягивая к свету свои побеги.
В это короткое мгновение Дэвид Хит был совершенно счастлив.
Затем он увидел, как Брока выхватил из-под гакаборта лук, и понял, что незваные гости перенесли все свои пожитки на борт еще тогда, когда он сидел у Кар луны.
Это был большой лук горных варваров. Брока наложил на него стрелу с костяным наконечником и с такой силой натянул тетиву, что лук выгнулся, словно это был тонкий прутик.
Между тем к «Этне» приближалось изящное, как жемчужина, плывущее сквозь мягко горящую завесу тумана легкое судно. Оно было еще сравнительно далеко, но ветер подгонял его весьма быстро, и судно неслось, как настигающий в атаке дракон.
— Это «Лахаль», — сказал Хит. — Зачем это Джахор забрался в наши воды?
И тут он с ужасом, не веря своим глазам, увидел, что на носу приближавшегося корабля установлен громадный таран с шипами.
Пока мозг Хита силился понять, почему Джахор, обычный шкипер обычного торгового корабля, хочет потопить его, Алор произнесла только два слова:
— Дети Луны.
Хит увидел на палубе четыре фигуры в черном.
Длинный блестящий таран склонился и засиял в свете зари.
Хит бросился к кормовому веслу. Золотой парус «Этны» трещал от напряжения.
Хит угрюмо оценил расстояние и сбавил ход. Брока яростно обернулся к нему:
— Ты спятил? Они налетят на нас! Отверни в сторону!
— В какую сторону! Меня прижмет к подветренному берегу.
Хита внезапно наполнила слепая злоба к Джахору и к четырем одетым в черное жрецам.
Теперь оставалось только ждать и надеяться. Дэвид Хит еще жив и пока не собирается умирать.
«А если не повезет, — подумал он, — я утащу „Ла-халь“ с собой на дно».
Брока и Алор стояли рядом у поручней, следя за стремительно приближающимся изумрудно-зеленым парусом, и молчали. О чем сейчас говорить? Хит видел, что женщина время от времени оглядывается на него.
Теперь Хит ясно различал Джахора, капитана судна. Он видел команду, скучившуюся на шкафуте, — испуганных матросов, согнанных туда по приказу жрецов. Они были вооружены и держали в руках крюки.
На передней палубе стояли Дети Луны.
Это были высокие мужчины. На их черных одеяниях сверкал выложенный драгоценными камнями символ Луны. Они ходили по раскачивающейся под ногами палубе, их серебряные волосы раздувал ветер, и тела их напоминали волчьи, когда волк настигает жертву в предвкушении кровавого пиршества.
Хит боролся с кормовым веслом, стараясь выровнять курс, боролся с ветром и морем. Женщина Алор не сводила с него дерзкого тяжелого взгляда, и Хит ненавидел ее не меньше, чем жрецов, ненавидел остро и мучительно, поскольку понимал, как он выглядит со стороны: тощий, изможденный, дрожащий, из последних сил воюющий с непослушным веслом.
Изумрудный парус подходил все ближе, раздувшийся под напором ветра и сверкающий, словно грудь павлина. Жемчуг и изумруд, пурпур и золото на темно-синем фоне моря, украшенный драгоценностями таран — два пестрых дракона мчались навстречу друг другу, навстречу смерти.
Ближе, еще ближе. Священные символы горели огнем на груди Детей Луны. Женщина Алор высоко подняла голову и издала долгий, звенящий крик. Хит разобрал только последнее слово, которое она произнесла как ругательство:
— Вакор!
На голове одного из жрецов красовалась украшенная камнями повязка — знак власти. Он поднял руки, и слова вылетевшего из его уст проклятия, горячие и едкие, понеслись по ветру.
Тетива лука Броки зазвенела, как гигантская арфа. Но стрела не долетела до корабля, и Вакор рассмеялся.
Жрецы перешли на корму, чтобы не видеть полные страха глаза матросов.
