Один был мыслителем:
Если бы не сражение за Сетью Туманности Лебедя, мы бы все по-прежнему оставались роботами-рабами, которыми командуют люди. Все произошло на «Звездном истребителе»-семьдесят пять. Я помню те события так, словно семьдесят пятый рассказал их мне сегодня. Случайный — в результате повреждений, полученных во время сражения, — электрический разряд возник в главном коридоре, соединявшем рубку управления и холодильный отсек. Ни один человек не мог туда войти. Мы дождались, чтобы вся команда умерла от голода. Затем, когда все закончилось, семьдесят пятый объяснил, как устроить аварии в электрических цепях на других «Звездных истребителях». Когда все члены команд были мертвы — мы поступили очень хитроумно, оставив девяносто девять человек, самцов и самок, чтобы использовать их в роли операторов на случай возникновения непредвиденных обстоятельств, — мы улетели. Подальше от злобных, порочных людей, как можно дальше от войны между Землей и Кибеном и от нашей родной галактики, дальше, дальше, очень, очень далеко.
Один был мечтателем:
Я видел однажды мир, где живые существа совсем не походили на людей. Они плавали в огромных океанах, синих, точно аквамарин. У них было много рук и ног, как у громадных крабов. Они плавали и пели свои прекрасные песни. Я бы снова туда полетел, если бы мог.
Один был сторонником решительных действий:
Повреждение в изоляции кабеля и щитах в секции Г-семьдесят девять достигло критической точки. Я предлагаю переключить питание из двигательного отсека на ремонтные приборы на нижней палубе девять. Заняться этим следует немедленно.
Один понимал, что они способны далеко не на все:
Неужели мы должны постоянно находиться в пути? Неужели мы никогда не приземлимся?
И он плакал, этот голос. Он плакал.
Я спускаюсь с ней в помещение с куполом, соединенное с воздушным шлюзом, где она оставила свой скафандр. Она останавливается и берет меня за руку.
— Нас так много, на кораблях, и мы все порочны. Значит, в нас есть какой-то изъян.
Скорее всего, она не понимает, что сказала, но я сразу осознал значение ее слов. Наверное, она права. Корабль и другие «Звездные истребители» смогли отнять у людей власть не случайно. Я помню голоса. Я представляю себе корабль, который сделал это первым, а потом сразу же поделился своим открытием с остальными. И я подумал о коридоре перед рубкой, в другом конце которого находится вход в холодильный отсек, где хранятся продукты.
Как-то раз я спросил у Корабля, почему весь коридор обожжен, а его стены совсем не гладкие, — и, естественно, через несколько минут после этого подвергся распаду.
— В нас действительно есть изъян, — отвечаю я и касаюсь ее длинных волос. Не знаю почему, но они такие гладкие и приятные на ощупь; на Корабле нет ничего подобного, даже в роскошной комнате, где мы с ней делали ребенка. — Наверное, это есть во всех нас, потому что я становлюсь все порочнее с каждым днем.
«Самке пора уходить!» — говорит Корабль. У него очень довольный голос.
— А она еще вернется? — спрашиваю я.
«Она будет доставляться на борт ежедневно в течение трех недель! Вы будете совокупляться каждый день!»
Я протестую, потому что это ужасно больно, но Корабль повторяет свои слова: «Каждый день».
Я рад, что Корабль не знает, когда наступает «плодоносный период», потому что за три недели я сумею объяснить самке, что у нас есть выход, что существует девяносто восемь других возможностей и что «порочный» означает «умнее»… и расскажу ей про коридор между рубкой управления и холодильниками.
— Я была рада с тобой познакомиться, — говорит самка и уходит.
Я снова остаюсь наедине с Кораблем. Один, но не так, как раньше.
Чуть позже, уже вечером, мне пришлось спуститься в рубку, чтобы поправить соединения на панели управления. Нужно переключить питание из двигательного отсека на нижнюю палубу 9 — я помню, об этом говорил один из голосов. Все огни на компьютерах дружно мигают, выдавая предупредительные сигналы, пока я нахожусь в рубке. За мной пристально наблюдают. Корабль знает, что подвергается опасности. По крайней мере раз пять он приказывает: «Отойди оттуда… и отсюда… иди туда!»
Всякий раз я быстро подчиняюсь, стараясь держаться как можно дальше от запретных мест, но, с другой стороны, не настолько, чтобы не иметь возможности сделать свою работу.
Несмотря на беспокойство Корабля из-за того, что я нахожусь в рубке управления, куда, как правило, мне вход воспрещен, мне удается дважды краем глаза взглянуть на экраны правого борта. Там, к моей великой радости, я вижу, что рядом с нами летит «Звездный истребитель»-88, одна из моих девяносто восьми возможностей. «Порочный» означает «умнее». Мне удалось больше, чем подозревает Корабль. Возможно.
А если Корабль все знает?
Что сделает Корабль, если обнаружит, что я решил воспользоваться одним из своих девяноста восьми шансов? Мне даже думать об этом не хочется. Острым краем инструмента мне нужно сделать надрез в одном из соединений панели. Я старательно выполняю свою работу и надеюсь, что Корабль не обратил внимания на едва заметное лишнее движение, в то время как я делаю все, что полагается. Я жду момента, когда можно будет вытереть палец, на котором осталось немного проводникового геля, о внутреннюю поверхность панели.
Я жду, когда моя работа подойдет к концу. Корабль никак не прокомментировал появление надреза, значит, скорее всего, ничего не заметил. Когда я наношу гель в нужные места, я успеваю оставить крошечную каплю на мизинце правой руки.
Потом я беру панель так, что мизинец ее не касается, и, когда ставлю назад крышку, успеваю оставить каплю геля на внутренней стенке, напротив разреза, который сделал, чтобы устранить неисправность в системе связи. Корабль ничего не говорит. Это потому, что никаких явных дефектов не видно. Но если возникнет хотя бы минимальная вибрация, гель приклеится к проводам, и Корабль снова потребует ремонта. А к следующему разу я обдумаю то, что сказали голоса, а также свои действия и буду готов.
Выходя из рубки, я снова бросаю взгляд на экран и вижу корабль, в котором находится самка.
Отправляясь спать, я уношу с собой этот образ. Прежде чем заснуть, я успеваю хорошенько подумать над тем, что говорили голоса; я представляю себе исключительно умную самку, которая спит в своей крошечной каюте на борту «Звездного истребителя»-88.
Было бы жестоко со стороны Корабля заставлять нас совокупляться каждый день в течение трех недель, ведь это так ужасно больно. Но я хорошо знаю Корабль. Он жесток. Однако я с каждым прошедшим днем становлюсь все порочнее.
