— Прошу прощения, сэр, — спокойно заговорил он, стараясь говорить так, чтобы их никто не слышал. — Что случилось с коммерсантом Ефремом? И как твое имя? Мне кажется, я не расслышал…
— Ефрем здесь, в Бумтауне, Хан Киллинг.
По тембру его голоса Хан предположил, что это мужчина. Но по внешнему виду он отличался от остальных леров. Видимо, он прибыл сюда из какого-то весьма отдаленного мира. Лер продолжал:
— Ефрем боится смерти и решил удалиться на пенсию. Можешь поверить, что за свое сообщение он получил хорошую плату. Но мы имеем только то, что он продал. Так что ты можешь не утруждать себя и не ездить к нему. Незачем.
— Хорошо. Вероятно, я нарушил этикет, спросив твое имя?
— Нет, нет. Пантанкан Длан к твоим услугам. Может быть, я смогу помочь тебе в чем-нибудь.
Лер отвечал с легкой иронией, и это заставило Хана подумать, что тот играет с ним. В бесстрастном лице лера чувствовалось скрытое величие, которого совсем не было в лице Лизендир, хотя она всячески старалась показать его. Хан хотел бы поговорить с лером побольше, но времени уже не было. Пантанкан уже направился к лестнице вслед за остальными, и останавливать его было бы неприлично.
Лизендир ждала Хана в лифте с выражением чрезвычайной скуки.
Хан вошел в лифт. Двери закрылись, и они остались одни. Они избегали смотреть друг на друга. Однако Хан чувствовал, что его спокойствие не может длиться вечно.
Вскоре они уже были на первом этаже и направились к выходу из здания. Лизендир пошла прямо к подземке, соединенной с космопортом.
Хан осмотрел утреннюю толпу, чтобы убедиться, что за ними никто не следит, затем замедлил шаги и подозвал к себе девушку. Она состроила гримасу нетерпения, но все же подошла.
Он сказал:
— Я думаю, что перед отлетом нам следует переговорить с Ефремом. У нас есть время, а эта беседа может дать нам кое-какие идеи, как нам действовать.
— Я не вижу в этом необходимости. Все, что нам нужно, мы знаем. А кроме того, где мы будем искать его?
— Я не могу поверить, что все это дело так для тебя просто, — возбужденно заговорил Хан. — Но что бы ты ни думала, я иду к нему. Лер, который молчал во время беседы, сказал мне, что Ефрем здесь, в Бумтауне. Мне почему-то кажется, что ты не можешь взлететь без меня, поэтому я прошу тебя сопровождать меня. В противном случае можешь подождать меня на корабле.
— Да? Ты думаешь, что я не смогу заставить тебя повиноваться мне? Ты или слишком глуп, или безрассудно смел. Да, я не могу взлететь. И я не хочу учиться этому. Но я могу сделать так, что ты будешь счастлив повиноваться мне, достаточно мне сделать одно движение, которого даже не заметят эти варвары. — Она с презрением показала на толпы людей.
Хан беспомощно осмотрелся. Он вовсе не хотел злить ее. И он верил тому, что сказала она. Возможно, если бы его охраняли снайперы, укрывшиеся на крышах соседних домов, у него был бы шанс спастись… Но их не было, и ему ничего не оставалось, как воздействовать на нее логикой рассуждений.
— Как хочешь. Но есть еще кое-что, что меня беспокоит, и я хотел бы выяснить это до конца, прежде чем мы отправимся в путь. Ты позволишь мне это?
— Давай. Но не теряй времени.
— Все ваши имена что-нибудь означают, да? Ведь это не просто бессмысленные звуки? И ты знаешь значение каждого имени?
— Разумеется. Мы же не называем друг друга буквами или цифрами!
— А что означает "пантанкан"?
— Чепуха. Это не имя. Это не может быть именем. Это то, что вы называете алфавитом. Это три первые буквы нашего алфавита. Пан. Тан. Кан. ПТК.
— И что это означает?
— Насколько я знаю, такого имени не существует.
— Но этот лер сказал, что это его имя. Может, он пошутил?
— Нет… Имена не предмет для шуток.
— Он сказал, что Ефрем здесь, но мы ничего не сможем узнать от него.
— Он сказал это при всех?
— Нет, мне одному. Ты в это время ждала меня в лифте. Он называл свое имя, когда меня не было?
— Нет, не называл. Мы не спрашивали, раз он сам не хочет называть его. У нас имя — это нечто личное… Но… впрочем, ладно. Мы пойдем к Ефрему. Но командовать буду я. Я думаю, что здесь какая-то западня. — Последние слова она произнесла почти дружеским тоном.
— Значит, "Алфавит" заманивает нас туда.
— Нет. Это приманка для тебя. Я не должна была бы интересоваться этим, а ты не должен был бы говорить мне об этом, а если бы и сказал, то не смог бы убедить пойти. Нет, я уверена, что западня рассчитана на тебя. Молодец! Ты гораздо умнее, чем показался мне с первого взгляда!
К их удивлению, адрес Эдо Ефрема быстро нашелся в телесканере. И жил он совсем недалеко. Хан хотел сначала позвонить ему, но Лизендир настаивала на крайней осторожности. Он согласился, и они двинулись в путь.
По дороге Лизиндир делала беглые замечания о недостатках городов людей, отмечала те места, где, по ее мнению, следовало бы создать укрепления, необходимые во время уличных боев. Она была весьма сведуща в этом вопросе. Хану было не по себе, когда она хладнокровно рассуждала об этом.
Когда они подошли к дому, где жил Ефрем, она остановилась и задумалась. Затем спросила:
— Если ты собираешься нанести кому-нибудь визит, как ты это делаешь?
— Вхожу в дверь, сажусь в лифт, затем встаю перед дверью и говорю, кто я. Если получу разрешение, вхожу.
— Здесь есть лестница?
— Да.
— Тогда поднимайся по ней.
Когда они поднялись на нужный этаж, Лизендир предупредила Хана:
— Позвони. Только держись как можно дальше от двери. Я поддержу тебя.
Хан сделал так, как потребовала она: позвонил, затем резко рванулся назад. Она схватила его за руку. Хан удивился — у нее была мягкая холодная женская рука, и в ней совершенно не ощущалось сверхъестественной силы. Пальцы узкой ладони держали его за руку без напряжения, но Хан понимал, что вырваться их этого захвата он не сможет.
Приятный голос сказал: "Пожалуйста", — и дверь бесшумно отворилась. Хан пошел было вперед, но Лизендир, не слишком ласково, потянула его обратно. Он посмотрел на нее. Девушка жестикулировала ему: она приложила палец к губам, показала на глаза, на лоб и повертела пальцем. Хан понял смысл сигнализации: молчи, слушай и смотри.
Лизендир подошла к двери, легла на пол и просочилась — невозможно было подобрать другого слова для ее движения — в дверь. Затем она приподнялась и сделала легкое движение рукой. Тотчас же в комнате что-то зашипело, и в стену коридора что-то ударилось с мягким звуком. Хан хотел было подойти к Лизендир, но она тихо сказала:
— Нет. Стой на месте!
Прошло несколько долгих минут. Лизендир лежала, распластавшись на полу. Снова послышалось шипение, и снова мягкий удар в стену. Девушка одним легким движением поднялась на ноги и метнулась в комнату. Вскоре Хан услышал ее голос:
