Знаете, как собирается актив на такие совещания? Смолят сигареты с папиросами в отведенных местах, флиртуют - без всяких там умыслов, а по доброму обычаю - с секретаршами, утрясают на ходу свои дела, судачат о том о сем, иногда и шуточку ввернут про Первого, а потом, одернув пиджаки и поправив галстуки, с зажатыми под мышкой папками - мало ли какая понадобится справка - деловито заходят в кабинет, рассаживаются, и никаких больше вольностей, работа есть работа.
Все ждали доклада товарища Н. о переброске стока отдаленных рек в местные пруды. В целом вопрос был решен, согласован с ведомствами в центре, даже кое-какая документация подготовлена, однако оставались непроработанными некоторые технические детали. Например, из каких именно отдаленных рек забирать воду. Тут мнения разошлись, можно сказать, поляризовались. Одна группа хозяйственников и ученых склонялась к бассейну реки Амур. Сторонники такого решения - их называли "восточниками" оказались в большинстве, и в последнее время духовой оркестр Управления пожарной охраны все чаще играл в городском парке вальс "Амурские волны". Но, как нередко бывает, меньшинство, если в него входят сильные люди, может навязать и свою точку зрения. А она была такой: копать канал от реки Миссисипи, а там, где на его пути встретятся большие водные преграды, прокладывать трубы, чтобы пресная вода не смешивалась с соленой, океанской. Получалось несколько дороже, чем по первому варианту, но были у "западников" и свои козыри, как-то: новые международные связи, обмен делегациями, поездки в города-побратимы, а со временем, может быть, и Н-ская зона свободной торговли. Сторонники миссисипского варианта, в пику духовому оркестру, протаскивали в эфир через областное радиовещание блюзы и совсем уж что-то непонятное в стиле "кантри", и вечерами в парке валторны и корнеты пожарников схлестывались с негритянскими (из громкоговорителей) саксофонами.
Товарищ Н. колебался, чью сторону принять, и все ждали его решения. Вот и сейчас он сидел, большой, лобастый, в массивных очках, и рассеянно крутил глобус, на котором красным цветом были прочерчены два канала: Амуро-Энский и Миссисипи-Энский. Каково же было удивление собравшихся, когда товарищ Н. заговорил совсем о другом. Какой же мелкой, даже ничтожной показалась собравшимся тема его доклада по сравнению со стройкой века. Но велик, ох велик был авторитет товарища Н. в городских и областных организациях! Вскоре актив настроился на деловую волну, а потом, когда доклад был окончен и отзвучали аплодисменты, выступавшие в прениях все как один поддержали положения и выводы товарища Н. о закреплении трудовых ресурсов области. И, покритиковав себя за недостаточное внимание к вопросу, стали вносить конкретные предложения. Была, в частности, высказана идея воздвигнуть за пределами городской застройки надувной шатер, километр на километр, а под ним разместить всех, кто нуждается в улучшении жилищных условий. Завотделом промышленности высловыв потаемную думку об удвоении производительности труда путем всеобщей и полной роботизации. Вирна думка, ничего не скажешь. Начальник Н-ского горпищеторга не ударил в грязь лицом и выложил на стол, как принято нынче говорить, целый пакет предложений. Некоторые из них мы просто обязаны предать гласности: первое - собрать силами пионеров и комсомольцев побольше макулатуры и поменять ее в Аргентине на мясо и в Уругвае на бананы; второе - побрататься с несколькими городами, каждый из которых славен и богат каким-то пищевым продуктом (он называл для примера Рокфор, Коньяк, Изюм, Кальмар и финский населенный пункт Салями - не уверены, что такой есть, но начальнику пищеторга виднее), и пусть делятся по-братски; третье - понастроить в области кроличьи и заячьи фермы с тем, чтобы благодаря плодовитости этих малых животных на прилавках не переводились крольчатина и зайчатина; четвертое - временно поднять розничные цены на все продукты, а то переедает народ, и нездорово это, и прилавки пустые...
Вот как бурлила творческая мысль. Интересные все предложения, нестандартные, многообещающие, но по ряду причин с ходу их не реализовать. А надо было с ходу.
Совещание зашло в тупик. Товарищ Н. хмурился, постукивал карандашом по столу, прерывал выступавших резкими нелицеприятными репликами. Все шло к тому, что совещание, по логике событий, с минуты на минуту прервется и, как не раз уже бывало, товарищ Н., посоветовавшись по телефону с Москвой, объявит волевое, но в данных обстоятельствах единственно правильное решение. Тут, однако, неожиданно для всех слово попросил секретарь областной писательской организации. Первый писатель области - человек чтимый (хотя, к сожалению, не очень читаемый), к его совету не раз прибегал сам товарищ Н., когда ему надо было определить собственное отношение к тому или иному явлению областной культуры, будь то исторический роман на местные темы или эскизы праздничного оформления главной площади. В гуманитарной сфере командир писательского взвода слыл большим авторитетом; но зачем же он лезет в чужую епархию, в заповедную зону принятия решений?
Ох, как хозяйственники недооценивают порой духовное начало в экономике! Как неправы они, когда, ссылаясь на занятость, редко посещают филармонию и почти не заглядывают в краеведческий музей, где целых два зала отданы под картины энских художников...
Писатель тем временем пересказывал в общих чертах содержание какой-то старинной книги, нечто вроде записок греческого мореплавателя, не лишенных занятности, однако путаных, не всегда реалистических и далеких от задач сегодняшнего дня. Сциллы, Харибды, чертовщина какая-то.
Вполуха слушал актив, тихо болтал о своем, посмеивался. Надо ли осуждать его? Требуется государственный ум, чтобы в шелухе древнегреческой сказочки разглядеть рациональное народнохозяйственное зерно. Людей с таким умом у нас не так уж и много. И не дорожим мы такими умами. Лишь когда лежит человек средь красного кумача и елового лапника, доходит до нас, кого лишились, кто жил и работал рядом с нами...
Это не к тому, что товарищ Н. скончался. Слава Богу, жив и здоров, на повышение пошел, тянет государственную лямку. Однако следовало бы нам быть повнимательнее к нашим руководителям, не орать на всех углах о казенных "Волгах", госдачах, спецполиклиниках и спецзаказах, а беречь старших товарищей, пушинки с них сдувать, брать с них пример.
Товарищ Н. внимательно слушал писателя и не перебивал, что редко с ним бывало. А когда вожак энской литературы, скромно склонив голову, замолк, товарищ Н. обернулся к портрету, висевшему за его спиной, будто обратился за советом. И человек на портрете, такой же, как товарищ Н., основательный, крепкий, вроде бы кивнул головой одобрительно. "Сирены, говоришь?" И все смолкли, потому что в реплике этой были и заинтересованность, и требовательность, и доверие к человеку.
