Тихо скрипнула дверь. Медленно открылась, визжа несмазанной петлей. И замолчала. Штурман обернулся, пытаясь унять дрожь. На пороге стоял Старший Помощник, а на его лице застыла гримаса ужаса. Слова приветствия застыли в горле бывшего юнги. Он сдавленно заперхал и лишь тогда Старпом вошел в комнату и сделал несколько неверных шагов к дивану.
— Доброе утро, Старпом, — сказал Рулевой, не оборачиваясь. — Что случилось?
Старший Помощник шумно выдохнул, попытался что-то сказать, но потом махнул рукой и сел на жалобно завопивший диван. Штурман боялся даже вздохнуть.
— Старпом, — позвал Рулевой, и в его голосе прорезалась тревожная нотка.
— Там Медик, — отозвался Старший Помощник. — С ним то же самое что и со Штурманом.
Бывший Юнга подался назад и налетел на Рулевого. Но тот даже не покачнулся — он стоял крепко и основательно, как горный кряж. Ничто не могло стронуть его с места.
— Как это случилось? — спросил Рулевой, все крепче сжимая штурвал.
— Я зашел к Медику по дороге в рубку, поговорить о вчерашнем, — отозвался Старпом. — Он лежал на кровати, точно как Штурман. И уже не дышал.
— Плохо, — уронил Рулевой. — Очень плохо.
— Это невыносимо, — прошептал Старпом. — Я знаю, это кто-то из Команды, но ничего не могу сделать!
— Нас осталось всего четверо. Я, ты, Юнга и Кочегар. Спят Вахтенный, Адмирал, Связник и Стрелок. Где-то спит Лоцман, я никогда не видел его и, боюсь, не увижу пока мы не придем к Цели. Боцман пропал. Кандидаты в Команду на палубу ниже, они не могут попасть к нам. Только во время Набора открываются двери. Но до него еще далеко.
Старпом вскинул голову и гневно глянул на широкую спину Рулевого.
— Это не Пассажиры, — сказал он. — Это один из нас. Больше никто не мог отправить Штурмана и Медика в небытие, минуя Кочегара.
— Сам посуди, — спокойно продолжал Рулевой. — Я всю ночь стоял у штурвала. Ты спал. Юнга, то есть наш новый Штурман считал курс и караулил Капитана. Кочегар не мог выбраться из своих трюмов ночью. У него самая работа в это время. Я слышал, как гудели топки.
Бывший Юнга жалобно всхлипнул и Рулевой умолк. Старпом посмотрел на Юнгу. Тот сидел на полу и смотрел в пол прямо перед собой. Он шумно сглотнул и более внятно произнес:
— Никто из нас не мог этого сделать. Это какой-то фокус. Жестокий и злой фокус.
— Фокус? — неожиданно зло переспросил Старший. — Знаю я одного фокусника, который болтается неизвестно где.
— Неужели Боцман? — неуверенно предположил Рулевой.
— Именно, — процедил сквозь зубы Старпом. — Это мог устроить только он. Никто не знает где он, никто его не видит. А он может видеть всех.
— Быть того не может, — прошептал Рулевой, его голосу недоставало уверенности.
— К тому же, он всегда не ладил со Штурманом, — продолжил Старпом. — И со мной.
Кажется он претендовал на место Первого Помощника, но Капитан его не поддержал.
— Ты слишком подозрителен, Старший, — отозвался Рулевой. — На тебя слишком сильно повлияли пассажиры. Ты же был раньше Связным и часто с ними общался?
— Нет, — рявкнул Старпом. — Пассажиры тут не при чем! Я прекрасно знаю, что происходит!
Рулевой нахмурился, но вовсе не из-за слов Старпома. Нет, просто он услышал шаги в коридоре и сразу их узнал. Кочегар. Когда он вошел, Рулевой поджал губы.
Он недолюбливал Кочегара, и никогда не согласился бы работать у топок: кидать пассажиров в огонь — ни за что. Пусть даже для достижения Цели.
— Доброе утро, — мягко произнес Кочегар. — Боюсь, у меня неприятная новость.
Он замолчал и внимательно посмотрел на побледневшее лицо Старпома. Бросив быстрый взгляд на нового Штурмана, Кочегар понял что, его новость — не первая новость на сегодняшнее утро.
— Что-то случилось? — медленно спросил он.
— Медик, — отозвался Старпом. — Я нашел его в постели сегодня утром. Он умер так же, как Штурман.
Диван жалобно вскрикнул под Кочегаром, и Рулевой нахмурился, записав еще один минус на счет распорядителя топок.
— Старший думает, что это вернулся Боцман, — сказал он. — А что думаешь ты, Кочегар?
— Старпом прав, — спокойно ответил Кочегар. — Боцман вернулся.
— Ты его видел? — вскинулся Старший Помощник. — Где?
— У себя. Четверть часа назад Боцман попал ко мне в топку. Скорее всего, это сделали пассажиры той самой палубы, на которую он отправился.
— Проклятье, — потрясенно выдохнул Старший Помощник. — Не может быть.
— Но это так, — отрезал Кочегар и поднялся. — Думаю, тебе нужно вызвать Капитана, Старший. А я вернусь к топкам. Держите меня в курсе.
Хлопнула дверь, и Рулевой с облегчением вздохнул — ему очень не нравилось, когда Кочегар стоял у него за спиной. Ведь Рулевому нельзя оборачиваться, а так хотелось это сделать.
— Моя вахта, — простонал Старпом, закрывая лицо руками. — Ну почему это все в мою вахту!
— Старший! — окликнул его Рулевой. — Посмотри как там наш новый Штурман.
Старпом отнял руки от лица и с удивлением оглядел Рубку. Юнга забился в самый дальний угол, и сидел на голом полу сжавшись в комок. И дрожал.
— Да, — сказал Старпом, и вытер пот со лба. — Ты прав Рулевой, сейчас нельзя раскисать. Пойду вызову Капитана. Не знаю, когда он появится, но больше ничего я сделать не могу.
Он поднялся, отдернул китель и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он остановился, и обернулся.
— Юнга! — Старпом откашлялся. — Штурман, следуете за мной. Вы поможете настроить аппаратуру вызова.
Бывший Юнга поднял взгляд и уставился на Старпома так, словно увидел его в первый раз. Потом он медленно поднялся на ноги и медленно, словно во сне, побрел к двери.
— Соберись, Штурман, — приказал Старпом и ухватил мальчишку за плечо. — Идем.
И они вышли, оставив Рулевого наедине со звездами.
Рулевой остался у штурвала. Сердце тревожно защемило, чего раньше никогда не случалось. Это было непривычное чувство, такого Рулевой еще никогда не испытывал. Он одновременно и наслаждался им, и ужасался ему. Привычно окинул острым взором звездное небо, но на этот раз без былого интереса. Таинственные смерти вытеснили из его головы мысли о Другом корабле. Сейчас он думал о другом — зачем? Он не знал кто это сделал, и не хотел сейчас гадать. Рулевой чувствовал, что, ответив на вопрос «зачем», можно будет ответить и на вопрос «кто». Но он так и не смог ничего придумать. В полной тишине он стоял и размышлял, пока не пришла пора делать поворот. Тогда его руки уверенно повернули штурвал, и корабль дрогнул, ложась на новый курс.
Первый раз за последние два цикла, Рулевой отнял руки от штурвала и вытер их прямо о китель. Его била дрожь. Казалось, что решение близко — вот-вот все кусочки сложатся в единую картину и все станет ясно. Ответ где-то рядом. Он в мерцании звезд, в биение пульса Корабля, в дрожи стального пола под ногами, в самой Вселенной. Он там. И одновременно — нигде.
