— Нет, не хаос. — Кеслер сглотнул. — Чертов аппарат… Плохо работает.
— Вам бы лучше отдохнуть.
— Некогда, Гильдия открывателей сообщила, что Енох искала прочно структурированный мир, сверхпорядок. То, что она нашла, опаснее любого хаоса. Возможно, ее врата вели во вселенную бескрайнего изобилия. Не просто в порядок — в творение. Всякая вселенная в некотором роде представляет собой сплетение информационных связей, но во вселенной Енох для распространения информации не оказалось никаких ограничений. Ни конечной скорости света, ни разграничений между какими-либо аналогами континуума Белла… совершенно другая физика, в общем.
Олми нахмурил брови, пытаясь найти в его словах хоть какой-нибудь смысл.
— Я не очень-то разбираюсь в физике Пути…
— Спроси своего любимого Конрада Коженовского, — отрезал Кеслер.
Олми на провокацию не поддался. Кеслер пробормотал извинения, на его лице снова появилась маска боли — жалкая пародия на нетерпение.
— В попытках спасти ее людей и закрыть врата мы потеряли три экспедиции. Последнюю — шесть месяцев назад. Вокруг главной станции выросли формы жизни, питающиеся из бреши, — огромные такие, что и представить себе нельзя. Никто в них разобраться не может. Люди из последней экспедиции — те, кто выжил, — сумели примерно в тысяче километров от бреши поставить заграждение. Мы думали, что это даст нам несколько лет на обдумывание следующего шага. Однако заграждение разрушено. Подойти достаточно близко, чтобы понять, что случилось, нам не удалось. В этом районе находятся ключевые оборонительные сооружения, не позволяющие противнику применить поток Пути против нас. — Кеслер опустил взгляд. Внизу, в двадцати четырех километрах под прозрачным полом кабинета, виднелся сегмент Пути. — Ярты сумели направить вдоль потока релятивистский снаряд с массой покоя чуть больше грамма. Перехватить его нам не удалось. Вчера, в двенадцать ровно, он попал в Осевой Город.
Олми уже знал подробности: ярты использовали дробинку меньше миллиметра в диаметре, разогнанную почти до скорости света. Если бы не защитные и контрольные механизмы шестого отсека, весь Осевой Город был бы уничтожен. В то время, когда копия Нейи Таур Ринн разговаривала с Олми, ее оригинал выполнял в Главном Осевом задание своего начальника, Йаноша.
— Мы передвигаем Город к «югу» с максимально возможной скоростью и ведем эвакуацию, — продолжил Кеслер. — Ярты приближаются к бреши. Неизвестно, как они могут ее использовать. Может, и никак — но рисковать мы не имеем права.
Олми удивленно помотал головой.
— Вы сказали, что сделать ничего нельзя. Зачем же меня вызвали?
— Я не говорил, что нельзя сделать совсем ничего. — Глаза Кеслера блеснули. — Некоторые открыватели полагают, что сумели бы запечатать брешь кольцевыми вратами.
— Тогда мы будем отрезаны от остальной части Пути.
— Хуже того. Если это сделать, за несколько дней или недель Путь будет полностью разрушен, а мы — навсегда заперты на «Пушинке». Столь отчаянной ситуации у нас еще не бывало. — Он опять криво улыбнулся, было видно, что ему больно. — Откровенно говоря, это не я тебя выбрал. Я не уверен, что на тебя по-прежнему можно полагаться; кроме того, дело слишком сложное, чтобы кто-либо мог действовать в одиночку.
Так, значит, Нейя сказала неправду.
— А кто меня выбрал?
— Открыватель врат. Ты на него произвел благоприятное впечатление, когда он сопровождал тебя по Пути несколько десятков лет назад. Тот, что открыл врата на Ламаркию.
— Фредерик Рай Орнис? Кеслер кивнул.
— Насколько мне известно, он обладает в Гильдии наибольшей властью.
Олми глубоко вздохнул и произнес:
— Я не такой, каким кажусь, Йанош. Я старый человек, я видел, как умирали мои женщины и мои друзья. Мне не хватает моих сыновей. Лучше бы вы оставили меня на Ламаркии.
Кеслер закрыл глаза. Настройка медицинского аппарата сбилась, на лице председательствующего министра проявилось напряженное выражение.
— Тот Олми, которого я знал, ни за что не отказался бы от подобной возможности.
— Я слишком много повидал с тех пор. Йанош придвинулся к нему и тихо сказал:
— Оба мы много повидали. Брешь… Открыватели говорят, что удивительнее места на свете нет. Все законы физики там пошли прахом. Изменились понятия времени и причинно-следственной связи. Рай и ад пляшут, взявшись за руки. Это видели только люди в «Редуте» — если, конечно, они еще существуют каким-либо понятным для нас образом. С тех пор как возникла брешь, связи с ними нет.
Олми внимательно слушал, и угольки у него в сердце медленно разгорались.
— Возможно, все кончилось. Возможно, весь великий эксперимент подошел к концу. Мы готовы пережать Путь, отрезать себя от бреши…
— Дальше. — Олми заложил руки за спину.
— Три человека сумели покинуть «Редут» прежде, чем брешь стала слишком велика. Один сошел с ума — вылечить его было невозможно — и умер. Другого заперли и обследуют со всей возможной тщательностью. Однако болезнь этого человека — или этого существа — тоже неизлечима. Третья… Она жива и относительно невредима, только стала… как бы это сказать… чужда условностей, слегка — или не слегка — погрузилась в мистику. Но мне сообщают, что она по-прежнему в своем уме. Если ты не против, она будет тебя сопровождать. — По тону Йаноша было понятно, что возражений он не примет. — И еще у нас два добровольца, оба — подмастерья-открыватели врат, отклоненные Гильдией. Всех троих выбрал Фредерик Рай Орнис. Причины он объяснит.
Олми покачал головой.
— Женщина-мистик, открыватели, отклоненные Гильдией… Что мне делать с такой компанией?
Йанош мрачно улыбнулся.
— Если все пойдет наперекосяк, убей их. И себя убей. Если вам не удастся пережать Путь и брешь сохранится, вернуться вам не позволят. Третья экспедиция, которую я отправил, до «Редута» не добралась. Их затянуло в брешь. — Его лицо опять исказилось от боли. — Олми, ты веришь в призраков?
— В каких призраков?
— В настоящих.
— Нет.
— А я, кажется, верю. Кое-кто из членов спасательных экспедиций вернулся. Несколько их версий. Мы полагаем, что нам удалось их уничтожить.
— Несколько версий?
— Что-то вроде копий. Они были отправлены обратно вдоль собственных мировых линий, словно, эхо; как это было сделано — никто не понимает. Они вернулись к тем, кого любили — к родственникам, друзьям. Если появятся еще такие, все, что мы считаем реальностью, будет под угрозой. И этих-то непросто было сохранить в тайне.
Олми скептически поднял бровь. Интересно, подумал он, а сам-то Йанош в своем уме?
