В первый же день Леха прослушивался на творческой мастерской, где в жюри сидели Вадим Егоров, Алик Мирзаян, Владимир Васильев. На следующий день еще на одной - у братьев Мищуков, потом у Никитина. И нигде его толком не слушали. Успевал только одну песню спеть. И начиналось! От мелодии камня на камне не оставляли, от стихов тоже: "Это что? Это песня? Это не стихи, а тексты, извините за выражение! Разве может собаке сниться пес? Тавтология какая-то!" И прочитали целую лекцию о происхождении слов, где Леха узнал, что "собака" - это слово скифское, а вот "пес" - славянское, и означают они одно и тоже. Вот новость-то... "А вот мелодика у вас интересная... Свежие решения, не правда ли коллеги?" - и коллеги похмельно кивали в знак согласия всклокоченными гениальными головами.
Впрочем, на другой мастерской, эту строчку очень даже хвалили: "Какая прелесть! Собаке снится пес! А на критиков не обращайте внимания, они завидуют! А как тут заменить - сучке снится кобель? Нет, стихи прелестные, очень свежие! Но мелодия... Кто вас молодой человек, учил, что в тональности до мажор после соль мажора допустим переход в си минор с открытой септой? Это же не бардовская, а роковая какая-то стилистика!"
Причем, стихи хвалили композиторы, а музыку поэты. Молчала только единственная девушка в составе жюри - Светлана, с необычайно красивой фамилией - Ветрова. Она вообще ничего не говорила, черкала что-то в своем блокнотике... Создавалось такое впечатление, что она думает о своем Ветрове, а не о молодых бардах.
Естественно, на финальный концерт Леха идти не хотел - чего там делать-то? Слушать, как девочка из Украины будет читать свои стихи - надерганные из Шопенгауэра? Та самая притча про человеков-дикобразов, о которой Леха на семинаре докладывал философу. Помните, там дикобразы бредут по ночной пустыне? Им по одиночке холодно, а вместе колюче? И получил пару, за то, что не смог интерпретировать - почему в притче дикобразам холодно и темно?
Но друзья таки затащили его в зрительный зал. Причем в самую середину.
На концерте Леха хотел водки и пива, потому что в России пьют только в трех случаях - с горя, от радости и со скуки. Сейчас налицо было вариант горя, именуемый "крушение надежд", к тому же отягощенный похмельем. Примерно такие же ощущения у Лехи были, когда в общаговской драке факультет на факультет получил удар по..., в общем, ниже пояса. Зато в ответ проломил голову спортфаковцу плоскогубцами. Личная встреча закончилась один-один. Но матч в целом, конечно, проиграли. Еще бы, любители-историки против профессионалов с факультета физической культуры и спорта. Но вернемся же на концерт фестиваля...
Там Лешка не слушал песни, а сидел и мечтал о том, как его вдруг пригласят на сцену - громко так пригласят, на весь зал. Чтобы как в кино, чтобы чудо случилось. И оно случилось. Когда концерт уже подходил к концу, та самая Света Ветрова, прямо со сцены в микрофон, вдруг вызвала его, Алексея, за кулисы.
Леха, не веря сам себе, помчался искать выход на сцену, заблудился, естественно, и за эти самые кулисы так и не попал. А выскочил прямо на сцену из середины задника.
Ослепленный софитами, как заяц на ночной дороге, он растерялся, не зная, что делать. Кто-то сунул ему гитару в руки, настроенную не под его голос. Кто-то подвел к микрофону. А он только глупо улыбался. Но он все-таки спел. Нет, конечно, триумфа не было. Зал просто аплодировал. Ему вручили "Командирские" часы, грамоту о том, что он дипломант, а после кировские друзья-барды стали на него недобро коситься, а какие-то незнакомые девчонки улыбаться и строить глазки. Потом зачем-то он дал пару автографов.
Пива уже не хотелось, хотелось водки и шампанского, шампанского, водки, и снова шампанского! Но сразу выпить ему не дали. Подошли распорядители и объявили, что финалисты концерта через несколько часов поедут на благотворительный концерт в Загорский детский дом для слепо-глухо-немых сирот.
Это уже было слишком. Представив, как он будет петь для слепых, немых, и одновременно, глухих зрителей, Леха глупо засмеялся. Теперь на него стали недобро коситься администраторы фестиваля.
Хорошо, что концерт не состоялся. И они мирно отправились в гостиницу - устраивать прощальный банкет и собирать вещи. В чьем-то номере он забыл грамоту, перемазал белую рубашку помадой, а когда начал в коридоре орать по общаговской привычке "Кино" и "Чайфов" - его уложили спать. Моветон, знаете ли. На фестивале АВТОРСКОЙ(sic!) песни петь какой-то там популярный рок.
Мда... Приятно вспомнить о былых победах, когда сидишь в пустом детском саду, греешь на огромной кухонной плите цейлонский чай в ковшике и пощипываешь серебряные струны хорошей ленинградской гитары.
А за окном уже темнеет... А в голове слова кружатся... И монотонная мелодия уже выплескивается на белый лист бумаги...И чувства уже складываются в строчки...
И вот оно, идет, идет, идет, словно кто-то диктует. И рука не успевает за чьей-то мыслью и рвет бумагу карандаш...
...Осатанелая тоска
Как черный червь изгложет душу
И боль слепой, упрямой сушью
Хлестнет как выстрел по вискам...
Печальных песен суета
Погаснет перед адской тенью
И вспыхнет мягкой, нежной ленью
Распятых мыслей маета
И вязкой ночи забытье
Придет нежданно, как спасенье
Два слова - жизнь и смерть - нетленны
Но кто стучит в окно мое?
В окно как в дверь иных миров
Освобожденьем от иллюзий
Не берег брошено медузой
Величье умерших богов.
Но кто диктует мне слова
Текущие из черной дали?
Сбежал сюда - и здесь достали.
Вновь развалилась голова!
Куда бежит мое перо?
Кому нужно мое томленье
Чье испытаю я терпенье
Когда поставлю на зеро?
Зачем беспечье холодов
Кружится белыми холмами?
Зачем над нашими домами
Парит тень умерших богов?
Зачем немыслимая дрожь?
Зачем бравада дальних странствий?
Зачем нельзя мне здесь остаться?
Где свет, уют, покой и ложь?
Тропа. Куда она ведет?
Какие двери открывает?
Скажите - кто все это знает?
Куда все это упадет?
Уйди! Прошу тебя уйди!
Распутных мыслей моих муза!
Какие тоненькие узы!
Какие страшные пути...
Леха изумленно перевел дух. Такого с ним еще никогда не было. Написать без единой помарки, без остановки. Он слышал об этом - когда накатывает нечто, когда стихи льются на бумагу - только успевай-записывай. Многие поэты мечтают о таком состоянии. Многие рассказывали о нем. Вот и Леха дождался. Правда, очень странное состояние... Как будто ты себя не можешь контролировать, как будто рука чужая, да и все тело тоже. И только краешек сознания твой. Самый краешек - такая точка разума, которая откуда-то со стороны и изнутри одновременно наблюдает за процессом творчества. Удивленно и слегка напугано. И ты понимаешь, что не сможешь остановиться, пока не допишешь. Стих освободит тебя от душного дискомфорта, очистит, облегчит, разгрузит. Так писали Брюсов, Сологуб, Есенин, Маяковский, Рубцов, Высоцкий.
