— Прощай, сынок, — негромко проговорил отец и поцеловал мальчика. Оглянувшись на мать, которая возилась близ двери с тяжелым козьим мехом, он еле слышно добавил: — Храни тебя все олимпийские небожители. Один Зевс ведает, свидимся ли когда-нибудь…
— Эй, пошевеливайтесь! — донесся с улицы нетерпеливый крик.
Тилон узнал голос вчерашнего гостя.
— Мы готовы, ирен! — крикнула мать, которая справилась наконец с мехом.
Отец сказал:
— Ступай, сынок.
Тилон выбежал со двора. Близ их дома стояло больше десятка мальчишек примерно его возраста. Стоя кучкой, они не без робости поглядывали на ирена, вооруженного палкой. «Словно пастух со стадом», — мелькнуло у Тилона.
Выйдя из калитки, мальчик замешкался. Холодный утренний воздух, напоенный запахами трав, переполнял легкие, остывшие за ночь камни обжигали холодом босые ноги — Тилон от волнения позабыл обуться.
Следом за мальчиком вышла мать. В одной руке она держала битком набитый козий мех, в другой — сандалии Тилона.
— Доброе утро, — сказала мать.
— Плох тот птенец, которого слишком опекают, — в ответ протянул насмешливо ирен. — Ступай к нам, Тилон, — протянул он руку мальчику, и тот нерешительно шагнул в сторону мальчиков.
В этот момент мать уронила мех, тот развязался, и — на землю выкатились три-четыре лепешки. — Хлеб… На дорогу… — пролепетала мать в растерянности, глядя на ирена. — Ведь путь у вас неблизкий и нелегкий, я думаю…
Ирен не спеша подошел к матери.
— Плохо ты выучила законы Спарты, женщина, — процедил он. Затем взял у нее из рук сандалии и быстрым движением перебросил их через забор сначала одну, затем другую.
— Мальчик бос, — сказала мать.
— А чем он лучше других, твой сын? — кивнул ирен в сторону кучки мальчишек. Только теперь Тилон увидел, что все они были босыми.
Глаза матери засверкали. Казалось, еще мгновение — и она вцепится в ирена.
— А теперь забирай хлеб и ступай в дом, — сказал ирен и приподнял посох. — И радуйся: отныне твой сын будет есть хлеб государственный!
Глаза матери погасли. Плечи сгорбились, будто на них навалилась непосильная тяжесть. Отец так и не вышел проводить его. Возможно, боялся проявить слабость, постыдную для свободного гражданина Спарты.
Ирен легонько толкнул Тилона в затылок, и мальчик очутился среди сверстников.
— Двинулись! — сказал ирен, хлопнув в ладоши, и кучка детей, разбившись попарно, двинулась вдоль улицы.
До самого поворота Тилон оглядывался, но отчетливо разглядеть мать ему мешали слезы, застилавшие глаза. Он только видел ее тонкую фигуру, стоявшую у ворот неподвижно, словно изваяние из паросского мрамора, которое возвышается на главной городской площади.
Маленькая группа вскоре миновала селение и вышла на открытую дорогу. Ирен шагал быстро, мальчики за ним еле поспевали. Руководитель группы шел, беспечно насвистывая и опираясь на длинную, в полтора его роста, суковатую палку, вырезанную из молодого орешника.
Вскоре после того, как они вышли из селения, Тилон немного освоился. Кровь разогрелась от быстрой ходьбы, озноб пропал. Идти босиком было даже приятно: прохладная бархатная пыль слегка холодила ноги.
Рядом с Тилоном в паре шагал худой остролицый мальчик. Тилон незаметно толкнул локтем соседа. Тот ответил.
— Как ты думаешь, а сколько ему лет? — тихонько спросил Тилон.
— Кому? — не понял остролицый.
— Ирену, старшему нашему, — чуть погромче пояснил Тилон.
Остролицый несколько мгновений смотрел на широкую спину и мерно, в такт шагам пошевеливающиеся лопатки ирена, который шагал во главе маленького отряда. Легкий рассветный ветерок перебирал иссиня-черные непокорные кудри ирена, схваченные узким кожаным ремешком.
— Думаю, ему лет двадцать, — шепнул наконец остролицый.
— Пожалуй, — громко согласился Тилон. — И я думаю, что нашему ирену не больше двадцати.
— Тише, — прошептал остролицый. На них испуганно оглядывались: ведь перед тем как двинуться в путь, ирен настрого приказал соблюдать молчание и «военную дисциплину», как он выразился. Тогда же он пояснил, что «ирен» означает «начальник группы» и все они должны ему беспрекословно подчиняться.
— А чего бояться? — громко сказал Тилон.
Он шел в самом конце колонны, и ирен, по-видимому, не слышал этих слов. Ведь утро уже властно вступало в свои права, и обычный легкий шум и суматоха, характерные для лучезарного начала летнего дня, могли заглушить слова Тилона: в кустах возились и на все лады распевали пичужки, стрекотали цикады, откуда-то из полей доносилась протяжная жалоба осла.
Так или иначе, ирен продолжал шагать, не оглядываясь. Это придало Тилону смелости.
— Нашему ирену только двадцать лет, а он шагает с палкой, как древний дед! — выкрикнул в рифму Тилон и первый громко засмеялся.
Ирен внезапно остановился и резко обернулся. Колонна ребят замерла, и потревоженная пыль принялась медленно оседать на проселочную дорогу. Испуганные мальчики инстинктивно сбились в кучу, словно овцы перед грозой.
Ирен оперся на палку.
— Кто это крикнул? — спросил он.
Мальчики молчали.
— Кто первый крикнул? — повторил вопрос ирен и медленно прошелся вдоль рядов, вглядываясь в лица. Встречая его взгляд, мальчики опускали глаза.
— Значит, один трус среди вас уже имеется, — голосом, не предвещавшим ничего доброго, произнес ирен. — Нечего сказать, хорошо начинает свой путь новая агела! Ладно, посмотрим, каковы остальные. Пусть тот, кто заметил крикнувшего, укажет его.
Ирен выждал еще несколько минут. Мальчики по-прежнему молчали.
— И это называется агела?! — воскликнул ирен. — Да вы знаете, что такое агела?
— Агела — это стадо, — осмелился кто-то подать робкий голос.
— Верно, — кивнул ирен. — Но это слово имеет и второй, главный смысл. Агела — отряд мальчиков, которых воспитывает государство. Выходит, среди вас не один трус, а все вы трусы? Хороши юные спартанцы!.. Тогда подскажите мне, какая лучшая награда для труса?
Ребята молчали.
— Для труса лучшая награда — палка, — сам себе ответил ирен. — Сейчас каждый из вас отведает, какова на вкус эта штука! — потряс он в воздухе посохом. — И клянусь всеми богами, это будет только справедливо!
Мальчики замерли.
— Начнем по порядку! — С этими словами ирен приблизился к смуглому мальчишке, стоявшему впереди всех, и занес ореховую палку.
— Стой, ирен! Не бей! — донесся до него отчаянный крик из хвоста колонны.
Ирен опустил орудие наказания. Из рядов вышел побледневший Тилон и медленно приблизился к нему.
