Я редкость. Никого не удивишь роботом, но я нечто большее. Я настоящая мыслящая машина. Считается, что подобных мне существует меньше миллиона – немного, если принять во внимание миллиард миров Содружества и бесчисленное количество обитателей его планет и лун.
Существуют две точки зрения насчет нашего происхождения. За тридцать две тысячи лет своего существования империя прошла через несколько исторических катаклизмов. Сторонники первой точки зрения – алхимики – утверждают, что средства для нашего изготовления, некие критически важные знания по кибернетике и программированию, были в ранние времена открыты, а затем утрачены. Поэтому все существующие разумные машины датируются тем периодом.
Сторонники второй – аккреционисты – придерживаются иного мнения. Они заявляют, что разумность для роботов есть свойство производное, нечто такое, что могло развиться лишь при наличии достаточных ресурсов времени и сложности. И они доказывают, что уцелевшие роботы стали такими, какие мы есть, постепенно, за счет медленного усложнения более простых машин. По их мнению, почти любая машина может стать разумным роботом, если ей дать возможность эволюционировать и улучшать себя.
Было бы очень удобно, если бы мы, роботы, могли разрешить этот спор. Но, к сожалению, мы попросту ничего об этом не помним. Как и любой записывающий аппарат, мы подвержены ошибкам и искажениям данных. В периоды, когда власть императора над Галактикой ослабевала, информационные войны уничтожали сведения даже в самых надежных архивах. Я могу просеивать свои воспоминания, пока не обнаружу самые ранние надежные события, в которых я непосредственно участвовал, но я знаю, чувствую, что ковыряю лишь относительно неглубокие слои своей личности.
Я убежден, что существую значительно дольше.
Единственное, в чем я могу быть абсолютно уверен – я знаком с императором уже очень давно. Мы подходим друг другу, как рука и перчатка. И все это время я всегда был рядом, чтобы его защищать. Это моя работа.
* * *
Чиновник был технократом высокого ранга на Сельве, одном из крупных центров власти Лакванского Выступа. Он разглядывал меня с нескрываемой враждебностью, сидя за столом в личном кабинете, находящемся в одном из подводных городов Сельвы. За его спиной злобные и светящиеся океанские существа – шипастые и с многочисленными щупальцами порождения инопланетной эволюции – присасывались к бронированному стеклу и царапали его, испытывая на прочность.
— Я действительно полагаю, что не смогу предложить вам какую-либо дополнительную помощь, сир, – проговорил чиновник, выделив почтительное обращение интонацией ровно настолько, чтобы оно прозвучало оскорбительно. – С момента вашего прибытия на Сельву мы предоставили вам полную свободу в проведении вашего расследования. Каждый административный отдел сделал все от него зависящее, чтобы ответить на ваши запросы. И тем не менее вы ведете себя так, как будто мы можем сделать для вас что-то еще. – Чиновник, худой мужчина с землистым цветом лица и недоуменно изогнутыми бровями, был облачен в военную форму, явно не по размеру просторную. – Разве мы не продемонстрировали свое подчинение в ходе тех судебных процессов?
— Я не просил казнить тех диссидентов, – возразил я. – Хотя и понимаю, какими полезными эти суды оказались для вас. Арестовать нескольких смутьянов, задать им вопросы, на которые они в принципе не могут ответить, – о преступлении, к которому они не имеют никакого отношения, – а затем повесить их под тем предлогом, что они отказались сотрудничать с Великим Домом. И вы полагаете, что заслужите этим благосклонность императора? Совсем наоборот, можете мне поверить. Когда все это закончится, я не удивлюсь, если вам придется иметь дело с имперским аудитом.
Чиновник пожал плечами, как будто последствия его не особо волновали.
— Вы зря теряете время, сир, пытаясь найти схему и логическое объяснение, которых не существует. Я даже не знаю, для чего вы этим вообще занимаетесь. Разве вы уже не нашли покушавшегося на императора? Разве уже не получили его признание?
— Мы обнаружили улики, указывающие на Лакванский Выступ.
— Да, я об этом слышал. – Он демонстративно постучал по запечатанной брошюре на столе. – Таинственная надпись на древнем языке. Какая-то пыль, которую могли наскрести где угодно.
Я сохранил на липе невозмутимость, ничем не выдав гнева по поводу утечки результатов криминалистического анализа. Я этого ожидал, однако надеялся, что крышка пробудет закрытой чуть дольше.
— На вашем месте я не принимал бы во внимание слухи.
К стеклу прижалась чья-то пасть, усеянная по окружности зубами, которые принялись крутиться то в одну, то в другую сторону наподобие промышленного бура. Чиновник обернулся и несколько секунд разглядывал беснующееся существо.
— Сейчас они уже отведали человеческой плоти, – заметил он небрежно, как если бы мы болтали о всяких пустяках. – Как такое произошло, точно неизвестно, но, кажется, им кто-то скормил несколько нежелательных личностей, несмотря на категорическую недопустимость попадания человеческого генетического материала в местную экосистему.
— Наверное, вы по долгу службы уполномочены и меня считать нежелательной личностью. Явившейся сюда с имперскими полномочиями и правом задавать любые вопросы.
— Не стану притворяться, что зарыдаю, когда вы улетите – если вы это имели в виду. – Он выпрямился в кресле, жесткая ткань униформы зашуршала. – Кстати говоря, вам будет полезно кое-что узнать.
— И тогда я уберусь с Сельвы?
— Я бы направил вас на Порц, если бы не знал, что вы там уже побывали. – Он постучал по брошюре другим пальцем. – Мне следует отметить, что вы, возможно, совершаете тактическую ошибку, проводя следствие здесь, в нынешнем сердце Выступа. Эта старинная надпись – цитата из того забытого текста – возвращает нас к очень древней истории. Геополитический баланс был тогда другим, и я уверен, что вы примете это во внимание.
— Я знаю вашу историю. – Я говорил правду, до определенной точки. Но история Лакванского Выступа представляла собой потрясающую мешанину полуправды и лжи, предназначенную для введения в заблуждение имперских юристов. Даже Великий Дом не смог помочь мне отделить правду от вымысла в том, что относилось к Выступу. Это было еще хуже, чем попытки отыскать Утраченную Землю.
— Тогда попробуйте действовать, исходя из этого. В те дни сердцем Лакванского Выступа являлся Джулакт. Сейчас там никто не живет, но…
— Я отправлюсь на Джулакт, когда придет время.
— Советую вам изменить график. В этой части Выступа интенсивность межпланетных перемещений очень невелика, поэтому мы постепенно закрываем порталы. Мы уже законсервировали все направления западнее Хашарудской Петли. Уже сейчас попасть на Джулакт нелегко. Через два-три года это может оказаться и вовсе невозможным – даже с благословения императора. Вы ведь знаете, как трудно заново активировать трассу, после того как она выведена из обращения.
