— Очень ценная информация, — пробормотала я себе под нос.
— Так куда зайдем? — спросила Хильда.
Я ткнула пальцем в сторону облезлого здания. Крыша его украшалась единственным шестом с проржавевшими почти насквозь пластинами, жалобно дребезжавшими на ветру. Головывеска над входом была на английском языке — единственная, которую я могла прочесть без переводчика.
— «У ДЖЕКА»— объявила я.
— Напоминает древнюю Землю, — заметил Рекс.
— Скорее уж древнюю развалину, — фыркнула Хильда.
— Пошли, Хильда, — рассмеялся Рекс. — Не бойся.
— Но почему именно сюда? — допытывалась она.
— Потому, — ответил Рекс, — что здесь замечательно воссоздана атмосфера древней Земли.
— А это так уж хорошо?
— Зайдем и увидим, — улыбнулась я.
Итак, мы зашли внутрь. Вдоль одной из стен тянулась потемневшая от времени деревянная стойка. Стулья рядом с ней были обшиты лоснившейся от долгой эксплуатации красной тканью. Остальную часть помещения занимали столики, покрытые красными и белыми скатертями. За стойкой стоял человек, протиравший стакан; на рубахе и белом фартуке виднелись жирные пятна.
На эстраде в углу играл маленький оркестр. Инструменты были мне незнакомы: тыквообразные коробки с натянутыми струнами, золотые трубы с выдвигающимися и задвигающимися секциями, толстые барабаны. Тем не менее звук получался приятный, а ритм располагал к танцу с молодым человеком, певшим что-то лирическое. На экранах над эстрадой мелькали яркие голомультики.
У столиков нас поджидала женщина в короткой юбке. При виде ее Таас расплылся в улыбке.
— Мне здесь нравится, — заявил он.
— Давайте-ка займем столик, — предложил Рекс.
Хильда улыбнулась Таасу и мотнула головой в сторону официантки.
— Хорошенькая, да? Давай не будем драться. Прибережем это для купцов. Я все равно сильнее и больше тебя.
— Что? — выпучился на нее Таас.
— Она не хочет драться с тобой из-за официантки, — объяснила я.
— Но почему я должен драться с Хильдой из-за официантки?
Я пожала плечами. Я плохо разбираюсь в женской красоте. Другое дело в мужчинах. Мне официантка представлялась просто слишком юной девицей в слишком тесной юбке. Должно быть, эта штука здорово затрудняет кровообращение.
Рекс рассмеялся:
— Может, нам троим стоит предложить себя ей — пусть выбирает.
— С чего это ты взял, что она вообще выберет кого-то из вас? — улыбнулась я.
— А почему троим? — так и не понял Таас.
— Я, ты, Рекс. Ясно? — терпеливо объяснила Хильда.
Таас сделался совсем пунцовым:
— Так тебе нравятся женщины? Не мужчины?
— Ну разумеется, — ответила Хильда.
— Ох. — Таас почесал подбородок. — Ладно. Возможно, ты и сильнее меня, зато я стильный.
Официантка подошла к нам и, запинаясь и краснея, обратилась по-английски к Рексу:
— Вам нужен столик?
— Не понимаю ни слова из того, что ты говоришь, — ответил Рекс по-сколийски с самой вредной своей улыбкой, — но голос у тебя красивый.
— Она говорит, что нам нужен столик, — перевела я.
Хотя, видит Бог, нам нужен был не столик, а выпивка. Я включила программу перевода. Меню висело в воздухе на фоне официантки, переводившей испуганный взгляд с меня на Тааса, а с Тааса на Хильду. Вполне возможно, у меня на лице было такое же отсутствующее выражение, как у них.
«Не спеши», — посоветовал мне мой центр.
Рекс снова улыбнулся официантке.
— Они просто медитируют, — объяснил он по-сколийски.
Она моргая смотрела на него, потом огляделась в поисках кого-нибудь, кто мог бы прийти ей на помощь.
«Переведи:» Мы хотим выпить и закусить «, — подумала я.
— Чем могу служить вам? — спросила официантка у Рекса. Перевод ее слов на сколийский прозвучал у меня в уме, помешав сформулировать ту фразу, что я собиралась произнести по-английски. Официантка тем временем краснела все сильнее.
— Черт, — пробормотала я.
Мой центр создавался для боя, не для перевода. Как знать, может, мне и стоило бы добавить к нему модуль с дипломатическими познаниями. Я держалась бы в обществе гораздо свободнее, да и непосредственно в общении это не помешало бы. Однако мой центр был под завязку нагружен модулями с военной информацией, и я не имела ни малейшего желания заменять хоть один из них. В конце концов, от этого может зависеть моя жизнь. И расширять его объем мне тоже не хотелось. Моя биомеханическая система и так достигла предела возможностей современной технологии.
И вдобавок мне вовсе не мешает попрактиковаться в английском без подсказок на ухо.
» Конец программы «, — подумала я. Меню исчезло, а я обратилась к официантке на лучшем английском, который смогла выжать из себя без посторонней помощи.
— О'кей мы сесть здесь? — махнула я рукой в сторону столика у дальней стены.
— Разумеется. — Ее лицо понемногу приобретало нормальный цвет, а на моих щеках, напротив, заиграл румянец. Она покосилась на Хильду с Таасом, взгляды которых снова сделались более или менее осмысленными, и слегка расслабилась. Я — тоже.
Она взяла со стойки несколько меню и направилась к выбранному нами столику. Мы двинулись следом; она оглянулась на Рекса и снова зарделась.
Проследив ее взгляд, я вдруг заметила, как тесно облегают брюки ноги Рекса. Штанины казались его собственной черной кожей, пугающей и возбуждающей одновременно. И еще руки. Что ощущают они, когда…
— Чего ты на меня уставилась? — спросил Рекс.
— Что? — теперь вспыхнула я. — Я ничего. —» Блок «. Перед глазами вспыхнул псимвол» Блок «, и реакция девочки-официантки на Рекса ослабла в моем мозгу. Его штаны снова показались мне обычными. Ну, почти обычными.
Девочка права: они сидят на нем очень возбуждающе. До сих пор я не замечала этого; по крайней мере не отдавала себе в этом отчета.
— Вот так всегда, — пробормотала Хильда. — Вечно они сходят от него с ума.
— Ты имеешь в виду от Рекса? — спросил Таас.
— Ага. Всегда, — она кивнула на меня. — А парни сходят с ума по ней.
Я рассмеялась:
— Помню несколько случаев, когда парни хотели и его тоже.
От моего смеха официантка подпрыгнула, как пугливая коза, уронив на исцарапанный столик стопку меню. Потом замерла, глядя на нас. Мы тоже замерли в ожидании, что она будет делать дальше. Щеки ее снова пылали.
— Она хочет, чтобы мы сели, — предположил Таас.
— Тогда сядем. — Рекс проскользнул мимо нее, невзначай коснувшись рукой ее тонкой талии. Ее щеки сменили цвет с красного на темно-бордовый. Мы расселись.
