Он начал сматываться.
Выйти из сектора счетной комиссии, потом из структуры избиркома, ветром пересечь Сити, из магистрали в поток, со всей возможной скоростью, на которую только способно его «железо», и наплевать на ограничения, пусть другие тормозят и сворачивают, а дальше...
Когда влажными от пота и трясущимися от нервного напряжения пальцами он стаскивал с раскрасневшегося лица визор и утирал лоб заранее приготовленным полотенцем, иронически поздравляя себя с первой за всю профессиональную карьеру проваленной акцией, на его плечо опустилась тяжелая рука Закона.
Место действия: Штаб‑квартира Гвардии
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: примерно полгода после описываемых событий
– Ну и как тебе?
– Честно? Неглубоко. Очень неглубоко и несколько... я бы даже сказал, излишне претенциозно. «Тяжелая рука Закона»! «Мохнатая лапа правосудия» – и то звучало бы не так помпезно. И к тому же недостоверно. На самом деле не существует никаких доказательств, и не только доказательств, но даже самых непроверенных данных из самых недостоверных источников, что Микроб Тейлор участвовал в операции на Сакуре‑4. Нельзя искажать факты в угоду публике лишь для того, чтобы сделать газету более продаваемой...
– Очень даже можно. И не искажать, а приукрасить, это, между прочим, не противоречит основным принципам журналистики. Что такое захват одного хакера? Рядовое событие. А публике неинтересны рядовые события, ей нужны сенсации, что‑нибудь экстраординарное, из ряда вон выходящее, романтическое...
– «Бесстрашные хакеры бороздят просторы информационного космоса». Ты когда‑нибудь видела ковбоя за работой? Видела, какие движения он совершает? Слышала, какие звуки издает? Ощущала, какие запахи испускает? Ничего романтического в этом точно нет.
– ...так что, по‑моему, получилось очень даже неплохо.
– А по‑моему, излишне претенциозно.
– Да что ты взъелся со своей претенциозностью?
– Она, между прочим, не моя, а твоя. Красивое и умное слово, к тому же хорошо подходит для литературной критики.
– Имбецил.
– Сама дура.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Соболевский допускает промах и совершает экскурс в прошлое
Место действия: Термитник‑46
Время действия: первый день кризиса
В тот день, когда закрутилась эта история, мы – сержант Соболевский и рядовой Шо Такаги – пытались взять Аль‑Махруда.
Честно говоря, Термитник‑46 – планета препоганенькая, впрочем, как и большинство миров Лиги, держащихся на плаву исключительно благодаря добыче редкоземельных тяжелых металлов. Например, тетрона‑6Ф, который после соответствующей обработки идет на изготовление внешней обшивки прыжковых космических кораблей и материнских плат очередного сверхнового поколения компьютеров корпорации Тайрелла.
Поверхности планет такого типа абсолютно не пригодны для жизни из‑за зашкаливающе высоких температур и постоянных потоков радиации трех различных видов, то бишь основного условия для зарождения в почве (если у кого‑нибудь повернется язык назвать почвой эту обугленную и рассыпающуюся под ногами субстанцию) тех самых редкоземельных металлов, из‑за которых планета вообще была колонизирована.
Исходя из вышеперечисленного, города здесь строятся под землей. В качестве экрана между жилыми секторами и царящим на поверхности адом строители оставляют десять‑двенадцать геологических слоев.
Стандартный шахтерский город состоит из нескольких уровней. Населяет его стандартный рабочий люд, живущий в стандартных спальных районах, работающий на стандартных добывающих шахтах и перерабатывающих заводах, поглощающий стандартную еду, носящий стандартную одежду, получающий стандартную зарплату и спускающий часть ее в стандартных кварталах красных фонарей, где за стандартную цену можно найти набор как стандартных, так и самых извращенных удовольствий. До тех пор, пока будут существовать люди, зарабатывающие деньги тяжелым и праведным трудом, рядом с ними всегда будут обретаться личности, стремящиеся получить те же деньги, не прилагая со своей стороны больших усилий.
Хотя я и старше по званию, операцией руководил Шо. Это был один из его постоянных рабочих секторов, ему и карты в руки. В Гвардии частенько плюют на субординацию, лишь бы плевки эти шли на пользу дела.
Как и любой опер, по роду своей деятельности привязанный к определенному округу, Шо имел на Термитнике своих осведомителей. Широкая сеть его стукачей состояла из обычных корыстолюбцев и мелких сошек, прихваченных им на разных прегрешениях перед законом. В основном они поставляли незначительную и неинтересную информацию, скудно оплачиваемую Гвардией по статье 248, пункт «а»: «Расходы на поддержание связей с ответственностью». (Эта опечатка была не иначе как фирменной примочкой наших бухгалтеров.) Сведения стукачей касались, в частности, краденого софта, торговли оружием, саботажных акций на добывающих предприятиях, поставок запрещенных видов наркотиков и торговли людьми. Если информация представляла хоть какой‑то интерес, мы спускали ее муниципалам и облегченно вздыхали. Если же нет, то мы засовывали ее куда поглубже в собственные банки данных, обреченно вздыхая и питая в глубине души надежды, что эти факты не будут представлять никакого интереса и в дальнейшем и что нам не придется ее заново перекапывать.
Но иногда – как, например, сегодня – эта армия осведомителей может быть полезна. В поле зрения самой мелкой рыбешки, всю жизнь прозябающей у самого дна и прячущейся в водоросли при виде любой проплывающей мимо тени, может проскользнуть крупная хищная рыба. И если продолжить океанологическую метафору, то Аль‑Махруд был как минимум настоящей акулой.
К нашему стукачу он заявился собственной персоной, так сказать, во плоти, и попросил устроить ему встречу с серьезными торговцами боевым программным обеспечением, объяснив свой интерес к приобретениям в данной области весьма и весьма туманно. Стукач был парнем неглупым, Аль‑Махруда опознал сразу, а опознав, смекнул, что выгодой это дело никак не пахнет. А пахнет оно могилой, поскольку даже самым широким массам общественности давно известен тот факт, что свидетели такого рода эпохальных встреч зачастую подвержены необъяснимым эпидемиям тяжелейших несчастных случаев со стопроцентным летальным исходом. Разумеется, для вида он согласился обстряпать это дельце, так как отказ в сотрудничестве означал бы подписание собственного смертного приговора, не подлежащего ни обжалованию, ни отсрочке. Но как только дверь его конуры, которую он неоправданно высоко именовал «конторой», захлопнулась за спиной визитера, сразу же поставил в известность единственную организацию, в которой ему могли бы поверить, а поверив – оказать реальную помощь. То есть нас.
