"Космоград" находился теперь над побережьем Калифорнии, под станцией проплывали четкие очертания береговой линии, бескрайние, приходящие в упадок города, чьи названия звучали как странные магические заклинания. Светились яркой интенсивной зеленью поля. Высоко над барашками стратосферных облаков плавали пять солнечных баллонов - зеркальные геодезические сферы, опутанные сетями энергетических линий. Баллоны были дешевой альтернативой грандиозному американскому плану по созданию спутников, работающих на солнечной энергии. По мнению Королева, они со своей задачей справлялись, поскольку в последнее десятилетие эти пузырьки множились прямо у него на глазах.
- Правду ли говорят, что там живут люди? - Стойко, отвечающий на станции за системы обеспечения, приник к иллюминатору рядом с Гришкиным
Королеву припомнилась лихорадочная - и такая трогательная - суета американцев вокруг совершенно эксцентричных энергетических проектов, начавшаяся после заключения Венского договора. Советский Союз контролировал мировые поставки нефти, и американцы, похоже, были готовы испробовать все что угодно. Особенно после того, как взрыв атомной электростанциив Канзасе раз и навсегда отбил у них охоту пользоваться реакторами. Уже более трех десятилетий они постепенно соскальзывали к промышленному упадку и изоляции. "Космос, - с сожалением подумал полковник, - им нужно было выходить в космос". Он никогда не понимал того странного паралича воли, который свел на нет все их блистательные первые успехи. А может быть, все дело в недостатке воображения, в неумении видеть перспективу? "Вот так-то, господа американцы, - проговорил он про себя, - вам и вправду стоило присоединиться к нам здесь - в нашем славном будущем, в "Космограде"".
- Да кому захочется жить в такой-то штуковине? - спросил Гришкин, хлопнув Стойко по плечу и рассмеявшись - тихо, безнадежно, отчаянно.
- Вы, конечно, шутите, - сказал Ефремов. - Ведь у нас и без того хватает неприятностей.
- Мы не шутим, политрук Ефремов, и вот наши требования. На "Салюте", который кагэбэшник делил с Валентиной, сгрудились пятеро диссидентов, прижав политрука к кормовому экрану. Экран украшала искусно отретушированная фотография премьера, машущего в объектив из кабины трактора. Валентина, насколько Королеву было известно, находилась сейчас в музее с Романенко, заставляя скрипеть переборки. Полковник в который раз спросил себя, как Романенко удается так регулярно прогуливать свои вахты в арсенале.
Ефремов пожал плечами. Опустил взгляд на список требований.
- Сантехник останется под арестом. У меня прямой приказ. Что касается остального...
- Вы виновны в несанкционированном применении психиатрических препаратов! - выкрикнул Гришкин.
- Это было целиком и полностью личное дело, - спокойно возразил Ефремов.
- Преступление, - поправила Татьяна.
- Пилот Татьяна, мы оба знаем, что присутствующий здесь Гришкин самый активный распространитель пиратской самиздаты на станции! Разве вы не понимаете, что все мы преступники? В этом-то и заключается вся прелесть нашей системы, не так ли? - Его внезапная кривая улыбка была шокирующе цинична. - "Космоград" не "Потемкин", и вы не революционеры. Вы требуете связи с маршалом Губаревым? Он под арестом на Байконуре. Вы требуете связи с министром по технологиям? Он проводит чистку.
Решительным жестом он разорвал распечатку на части. Желтые обрывки папиросной бумаги медлительными бабочками запорхали в невесомости.
На девятый день забастовки Королев встретился с Гришкиным и Стойко в "Салюте", который Гришкин обычно занимал на пару с Сантехником.
Уже сорок лет обитатели "Космограда" вели антисептическую войну с грибком и плесенью. Пыль, копоть и испарения не оседали в невесомости на предметы, и споры кишели повсюду: в обшивке, в одежде, в шахтах вентиляции. В теплой влажной атмосфере этой огромной чашки Петри они распространялись, как растекаются по воде нефтяные пятна. Сейчас в воздухе стоял запах сухого гниения, перекрывавшийся зловещей вонью тлеющей изоляции.
Сон Королева оборвал гулкий раскат отбывающего "Союза". Глушко и его жена, решил он. Последние сорок восемь часов Ефремов занимался эвакуацией членов экипажа, отказавшихся присоединиться к забастовке. Солдаты не показывались из арсенала и казарменного отсека, где по-прежнему держали под арестом Никиту-Сантехника.
"Салют" Гришкина стал штаб-квартирой забастовки. Никто из забастовщиков не брился, а Стойко к тому же подцепил какую-то кожную инфекцию, которая пятнами расползалась по его рукам. Среди развешанных по стенам сенсационных снимков, переснятых с американского телевидения, они напоминали трио каких-нибудь порнографов-дегенератов. Освещение было слабым: "Космоград" работал на половинном напряжении.
- Когда остальные уйдут, - сказал Стойко, - это только укрепит наше дело.
Гришкин застонал. Из его ноздрей фестонами торчали белые тампоны хирургической ваты. Он был уверен, что Ефремов попытается сломить забастовщиков бета-карболинными аэрозолями. Ватные фильтры были просто показателем общего уровня напряжения и паранойи. Пока с Байконура не пришел приказ об эвакуации, один из техников с оглушительной громкостью часами проигрывал "Увертюру 1812 года" Чайковского. И Глушко гонялся вверх-вниз по всему "Космограду" за своей голой, вопящей, избитой в кровь женой.
Стойко вошел в файлы кагэбэшника и психиатрические записи Бычкова; метры желтой распечатки спиралями клубились по коридорам, колыхаясь в токах воздуха от вентиляторов.
- Подумайте только, что их показания сделают с нами на Земле, пробормотал Гришкин. - На суд и надеяться нечего. Прямо в психушку.Зловещее прозвище политических госпиталей, казалось, гальванизировало парнишку ужасом. Королев апатично ковырял клейкий хлорелловый пудинг.
Схватив проплывавший мимо рулон распечатки, Стойко зачитал вслух:
- Паранойя со склонностью к навязчивым идеям! Ревизионистские фантазии, враждебные общественному строю! - Он скомкал бумагу. - Если бы нам удалось захватить коммуникационный модуль, мы могли бы подключиться к американскому комсату и вывалить им это все на колени. Может, это показало бы Москве, какие из нас враги!
Королев выковырял из своего пудинга дохлую муху. Две дополнительные пары крыльев и поросшая шерсткой грудная клетка насекомого наглядно свидетельствовали об уровне радиации на "Космограде". Насекомые сбежали с какого-то давно всеми позабытого эксперимента, и десятилетиями их поколения наводняли станцию.
- Американцам нет до нас никакого дела, - сказал Королев. - И Москву больше не смутишь подобными откровениями.
