— Что-нибудь видишь, Джеррет? — проговорил я очень тихо, на пределе способности формировать слова. Радио нам не нужно. Наши жучки служили гораздо лучшим средством связи. Если в ответе будет содержаться что-то важное, то я просто сообщу это морпеху, приставленному ко мне для обеспечения моей безопасности, а тот, сигналя руками, передаст информацию остальным.
Думаю, теоретически противник мог бы навести прицел, уловив сигналы, идущие от жучков ко мне и обратно, но если ты не используешь стрекоз или чего-то другого, столь же крупного, чтобы нести на себе настоящий передатчик, радиус действия достаточно ограничен. Вообще-то, любой, у кого есть оборудование, чтобы вычленить сигналы наших жучков из фоновой мешанины излучения мобильных телефонов, микроволновых печей и пультов для дистанционного открытия дверей в гаражах, уже достаточно хорошо оснащен, чтобы противостоять нам. Это в городе. Здесь же для человека, снабженного нужной аппаратурой, мы с Джерретом будто сияющие в ночи маяки.
Но по-настоящему насторожиться меня заставил следующий пост Коры.
— Вы не поверите, как трудно убивать этих мух! Как будто они прекрасно знают, что такое мухобойка, — стоит мне взять ее в руку, как все тотчас исчезают. Но я все-таки разделалась с одной вчера вечером, когда она залетела за мной в душевую. Я поддала горячей воды, чтобы пара побольше было, и прихлопнула паразитку полотенцем.
Лейтенанту Маккарти завтра предстоят страдания. Если мы, конечно, доживем до завтра. Он вглядывался в пространство долины через бинокль с ночным зрением в тщетной надежде увидеть что-нибудь, чего не засекли мы с Джерретом, и в процессе понемногу переползал с места на место через поле, поросшее чем-то вроде колючего, похожего на грушу кактуса. У моих жучков имелись все средства для ночного видения, которых было вполне достаточно для реальных нужд нашего патруля, так что я мог видеть колючки, торчащие из его предплечий, будто светлые щетинки.
Мне бы следовало ему посочувствовать, но он сам виноват — только зеленые новички так сильно налегают на блокираторы боли. Судя по количеству иголок, торчащих из его кожи, лейтенант, скорее всего, прополз через густые заросли, даже не заметив этого. Когда проделаешь такое несколько раз, начинаешь соображать, что кратковременная боль не так уж и страшна. Ну да, когда снижаешь дозу блокиратора, то страдаешь больше, если случится что-нибудь ужасное, но ведь мы как раз и стремимся избегать попадания в ужасные ситуации.
Как правило, только старшие офицеры командуют патрулями с участием НК-МЭМС. Нас слишком ценят, чтобы нами рисковать. Но лейтенант Маккарти был необстрелянным салагой.
— Не беспокойтесь, — заявил он, когда мы покидали базу. — Капитан Томас свалился с шанхайским гриппом, но он выздоровеет. А я вырос в Аризоне. Я знаю все о пустынях. Мы прекрасно управимся.
Возможно, наступит такой день, когда офицеры усвоят наконец, что бессмысленно врать операторам НК-МЭМС. Это создает «интересную динамику», сказал мне как-то один мозгоправ на базе. Возможно. Одно я уже успел выучить наверняка: пытаться разоблачать лжеца все равно что запускать слона в посудную лавку — он тут же начнет выкручиваться, громоздя еще большие кучи лжи. Хотя в данном случае морпехи поверили лейтенанту не больше моего.
Если и есть в моей жизни один-единственный момент, который я хотел бы переиграть заново, то это день, когда я ударил Дениз.
Ведь я вовсе не намеревался этого делать, по крайней мере не таким образом.
За три недели до этого я не прошел медкомиссию — они не обнаружили ничего серьезного, так, легкие признаки артрита, несколько ненормальное кровяное давление и еще кое-что по мелочам, что через пару десятилетий могло бы стать для меня проблемой, а могло и не стать. Ерунда, одним словом, однако мне сказали, что они не могут рисковать, отправляя меня на полевые операции. И у них не нашлось вакансий, чтобы использовать меня в качестве инструктора. Мы сожалеем и т. д. и т. п., но наши штаты полностью укомплектованы.
Первый шаг в Ре-адапте прост. Тебя просто перестают снабжать новыми жучками. А поскольку у большинства из них продолжительность жизни от двух до четырех недель, да к тому же некоторые уже почти исчерпали этот срок, то ты деградируешь довольно быстро. Но до того как ты опустишься ниже 20 процентов, ты можешь жить дома.
На заданиях мне несколько раз приходилось терять жучков до такого уровня. Они могут погибнуть в результате взрыва. А еще был случай, когда сильный порыв ветра просто сдул весь мой периметр за пределы радиуса действия. Я уже не говорю о летучих мышах. Даже если ты начеку и высматриваешь их, они нападают так быстро, что ты просто не успеваешь тварей отогнать.
Но это другое дело. Когда ты теряешь свой рой во время полевых операций, технари проведут замену так быстро, как смогут. Здесь же каждая утрата невосполнима. Здесь ты теряешь навсегда. Мозгоправы говорят, что выходить из Слияния таким вот образом все же гораздо лучше, чем переживать наркотическую ломку. Возможно. Но все равно ты ощущаешь это как продленное умирание.
В течение десяти дней я чувствовал, как гибнет мой рой. Возможно, в воздухе присутствовала какая-то химия, поскольку я терял жучков слишком быстро. Я отчаянно пытался удержать то, что еще оставалось. Все бы отдал, чтобы продлить состояние и получить дополнительную неделю, день, час.
А тут еще соседи купили своему сыну радиоуправляемую игрушку — что-то летающее, похоже, изображающее спускаемый лунный модуль. Вроде ничего страшного, да только излучение пульта управления этой штуковиной интерферировало с излучением управляющих чипов моих немногих оставшихся жучков. В поле кто-нибудь быстро бы все устранил, перенастроив чипы. А сейчас я даже не стал об этом докладывать. Они бы просто ответили, что мне необходимо лечь в госпиталь на неделю раньше. Ничего страшного. Для них, разумеется. Не для меня.
Лишение — одно из самых сильных чувств в мире. До тех пор пока я был свободен в передвижениях, до тех пор пока во мне теплились остатки Восприятия, я мог притворяться, что конец может и не наступить. Не сейчас, во всяком случае. Еще не сейчас. Наверное, завтра, но только не сегодня. До сих пор я, по крайней мере, мог притворяться.
Дениз ничего не ведала о Восприятии. Она знала одно: я принимаю участие в секретных операциях и спиральные татуировки, покрывающие большую часть моей спины и плеч, имеют какое-то к этому отношение. И она понимала: уточняющих вопросов задавать не следует. А поскольку я никогда не жаловал боди-арт (если не считать калькулятора на внутренней стороне запястья), то, видимо, она решила, что это какая-то биомодификация.
