– Остановить на Среднем? – услышал Крон вопрос лифтера.
Крон промолчал – он боялся голосом выдать себя. Да и что он мог ответить?
– Хорошо уж. Остановимся. Я зла не помню. Только смотри недолго там любезничай – шеф к одиннадцати велел быть на месте, – добродушно проворчал толстый лифтер.
Крон изо всех сил вцепился в подлокотники, чтобы не взлететь к потолку капсулы. Подъемник качнулся и замер.
– Значит, догово... – лифтер поперхнулся. Глаза его округлились. Он смотрел на мальчика, словно на джинна, внезапно выскочившего из почтенной бутылки со стандартной невинной этикеткой.
Крон, не отрывая глаз от лифтера, сделал шаг к люку.
– Постой! Кто ты?..
Крон одним прыжком отскочил к люку и рывком открыл его. Выскакивая, он больно ушибся плечом. Рассеянный матовый свет ударил в глаза.
Сзади донесся вопль, от которого у Крона сжалось сердце. Расталкивая людей – часть их была, как Крон, в набедренных повязках, часть – в странных серебристых одеяниях, – Крон бросился к единственному знакомому предмету, который он успел увидеть, – это была бегущая лента, точь-в-точь такая же, как там, в Третьем ярусе. Минуя промежуточные ленты, Крон прыгнул на самую быструю. Одновременно он успел ухватиться за поручень. От рывка потемнело в глазах. И снова – переходы, туннели и стены, стены, стены...
И вдруг, словно по мановению волшебного жезла, стены исчезли. Это было похоже на чудо. Задохнувшийся от восторга Крон вертел головой во все стороны – стен не было. Потолка не было тоже.
Крон сошел с ленты и медленно побрел по упругому пластику. Пластик поглощал звуки. Здесь было безлюдно. Это и есть поверхность Земли, о которой рассказывал Учитель? Странно. Крон представлял ее совсем не такой. Огромные аппараты, упругая поверхность пола – явно искусственного происхождения. Где же птицы и зелень? Где небо и солнце? Где, наконец, люди?
Мальчик обрадовался, когда из-за кубического аппарата, плоскости которого, ежесекундно меняли цвет, отчего казалось, что они подмигивают, появилась согбенная человеческая фигура. Человек был стар, очень стар. Дрожащей рукой запахнул он тунику и поднял на Крона выцветшие глаза.
– Почему ты здесь? – спросил старик, когда мальчик остановился перед ним.
– Я искал путь наверх, – сказал Крон.
– Зачем?
– Увидеть солнце. И небо.
– Небо? Ну и как, видел ты его?
– Но вот же оно. – Крон указал вверх. – Над нами.
Старик прислонился к кубу.
– Какое же это небо, – сказал он. – Это просто пластиковый купол. С меняющейся окраской. И пластиковый пол. И прозрачные пластиковые стены, чтоб им пусто было.
– А это... Разве это не поверхность Земли?
– До поверхности, говорят, еще добрых два десятка миль. Я там не был. Всю жизнь провел в этой проклятой коробке. Знаменитый киберолог. В прошлом! А теперь я им уже не нужен, старик кивнул на окружающие автоматы. – Сами собой руководят, вот какая штука. Но куда я денусь? Здесь вся моя жизнь. Вот и брожу... без толку, конечно. – Старик махнул рукой. Он вздохнул и продолжал: – А я тоже слышал... Интересно, какое оно, небо?
– Почему же ты пытался пробиться к нему?
– Первый ярус. Как туда проникнешь?
– А это... Разве это не Первый ярус?
– Второй. Да кто ты такой? – спросил старик со вновь проснувшимся подозрением.
– Я... из Третьего яруса, – вырвалось у Крона, и он тут же пожалел о сказанном.
Но старик принял слова мальчика за шутку. Лицо его осветилось улыбкой, отчего неожиданно помолодело.
– Эге, да ты, я вижу, шутник, – сказал старик. Но улыбка тут же сбежала с его лица... – Третий... – медленно произнес он. – Тот, кто туда попал, уже не возвращается. Говорят, человека там лишают памяти... Да мало ли что еще выдумывают.
Старик, видимо, устал стоять. Он опустился на корточки, жестом пригласив Крона присесть рядом.
– У тебя, наверно, свободный день? – сказал словоохотливый старик. Крон промолчал, но старый киберолог, кажется, и не ждал ответа. – Любознательность – похвальная черта, продолжал он, – я сам когда-то был таким. Давно это было... Но смотри будь осторожен. Ты же знаешь, что никому не разрешается переступать границы своего отсека?
Крон кивнул.
– Хорошо, что тебя встретил я. А если бы это был механический страж? – Старик помолчал. – Слишком много нас, людей. И на Земле, и в космосе.
– Но новые планеты... – решился вставить Крон, с жадностью поглощавший каждое слово старика. Мозг мальчика, лишь недавно освободившийся от пут гипноза, был подобен сухой губке, которая впитывает каждую каплю влаги.
– А, новые планеты... – старик сделал пренебрежительный жест. – Когда-то на них очень надеялись. Но они не оправдали надежд. Слишком долго и трудно приходится обживать каждую.
– Даже с помощью белковых братьев?
– А ты откуда знаешь о белковых братьях? – старик даже привстал от удивления.
– Так... слышал... – смешался Крон.
У мальчика затекли ноги, но он не решался подняться и продолжать путь. Вдруг, только он встанет, старик поднимет тревогу и его схватят? Поэтому Крон продолжал выслушивать разглагольствования случайного собеседника, думая в то же время о далеком небе, ибо мечта, которая жила в нем, была сильнее всего на свете.
– Какой путь ведет на поверхность? – спросил Крон.
– Небо далеко... До него не добраться, поверь мне, малыш, – сказал старик. – Я тоже когда-то мечтал посмотреть на него. Раньше людей на Земле было мало. И они жили под открытым небом. И чувствовали себя счастливыми. Но болезнь развивалась...
– Какая болезнь?
– А, я не объяснил тебе. Сам я понял это давно. Видишь ли, малыш, жизнь сама по себе – это аномалия, понимаешь? Отклонение от нормы. Я бы сказал, что жизнь – это болезнь материи. Поначалу эта болезнь поразила лишь поверхность нашей планеты, но время шло, и болезнь развивалась вглубь. Теперь она глубоко въелась в грудь планеты, проела ее насквозь: ведь Земля теперь – это сплошной клубок жизни. Но мало этого – человек переселяется на другие планеты. Таков, видимо, закон этого странного и удивительного явления – жизни. Кто знает? Может быть, где-то и обитают более разумные существа. И более человечные. Не такие, как человек.
Крон мог бы возразить старику. Рассказать об Учителе, о его мечте – уничтожить позорный Третий ярус и вернуть людям их достоинство. Но Крон промолчал. Слишком большая ответственность – перед всеми, кто остался там, – легла на его хрупкие плечи, и он не имел права рисковать. Кажется, его собеседник – не тот человек, кто мог бы стать его единомышленником. Но такие люди, как Учитель, еще встретятся. Не могут не встретиться! Им он расскажет все, и они вместе решат, с чего начать.
