- Где вы были? - строго спросила она вслед.
Я остановился, не оборачиваясь, постоял немного, ничего не ответил, затворил дверь.
Очень долго я жил воспоминаниями о встрече, совершенно забросил работу, не раз получал замечания от шефа за отрешенность, за невнимательность. Наконец шефу это надоело. Подозреваю, что он давно мечтал от меня избавиться, а теперь появился достаточный, на его взгляд, повод. Он говорил как-то, что ему не хочется вращаться в обществе неудачников. Таких как я, думаю. Неудачники притягивают отрицательную энергию, говорил шеф, и рядом с ними нечего и надеяться не то что на удачу, но и просто на нормальное течение жизни.
И вот он вызвал меня, и, пряча глаза, глухо сообщил, что увольнять меня у него рука не поднимается, но я должен написать заявление об уходе. По собственному желанию. Чтобы не портить мне трудовую книжку, стало быть. Очень гуманно. Нет, я не иронизирую, так оно и есть. Видимо, не такой уж я ценный специалист. Ничего не поделаешь. Он получил от меня заявление и тут же его подписал. В считанные минуты я стал безработным.
Я пришел домой и долго сидел без мыслей и без чувств. Еще один удар жизни прямо в лоб. Мало было мне вселенской тоски, так еще и работу потерял. Ну и ладно! Не очень-то и хотелось. Зато у меня есть девушка... Боже мой, а как же ее зовут? Не удосужился узнать. Вот растяпа! А она? Она спросила мое имя? Нет. Два сапога пара. Какой у нее чудный голос... Она вся - чудесная, она мне как награда за все, что я вытерпел в этом мире.
Но - постой! Ведь мы не договорились встретиться! Нас так грубо прервали. Найду ли я ее опять на том пляже? И вообще, как она туда попала? Не является ли та встреча плодом моего воображения? Это ужасно, ужасно! Мне все это приснилось...
Не может быть! Я не мог взять и выдумать ее, ее слова, ее голос, ее походку, всю ее! Боже мой, боже мой! Неужели я схожу с ума?
И вот я опять на том пляже, сижу как на иголках, жду ее. Но никто не идет мне навстречу в легком платье, никто не высматривает меня. Завсегдатаи играют в какую-то игру, не то регби, не то американский футбол. Я вынужденно наблюдаю за ними и не могу понять смысла игры. Они падают, борются, пыхтят, сопят, перебрасываются мячом. Как только у одного из низ оказывается мяч, все остальные набрасываются на него, образуется большая куча-мала, на дне которой, должно быть, совсем не сладко. Может быть на стадионе это выглядит по-другому, не знаю. Ведь глядя на дворовый футбол, тоже не поймешь, чем эта игра может привлекать миллионы людей.
Но вот она идет! Да, это она! Я вскакиваю, бегу ей навстречу, но в трех шагах останавливаюсь - у нас еще не такие отношения, чтобы упасть друг другу в объятия.
Ее зовут Женя. И она уверяет, что вовсе не она снится мне, а я снюсь ей. Поэтому она предлагает провести эксперимент. Надо написать на руке какое-нибудь слово или поставить крестик, а потом, когда окажешься дома, посмотреть... Но мне вовсе не хочется оказываться дома, я хочу быть здесь. Пусть даже это и сон, игра воображения, я не хочу просыпаться. Что ждет меня там? Безработица, отчаяние, и ворчливая хозяйка. Благодарю покорно!
Мы бродим с ней по берегу, обсуждаем игру молодых людей, в которой она тоже ничего не понимает.
- Как смешно, - я слушаю ее голос и не могу наслушаться. - Ой, смотрите, смотрите, они задавят его! Уф! Не задавили. Наверное на песке мягко, да? А что вы сейчас читаете? Я читаю Стругацких. Вы любите Стругацких? Ах, как здорово! А недавно я видела "Сталкера". Мне не понравилось. И вам тоже?
Она говорила, а я слушал, отвечал односложно, поддакивал и наслаждался звуками ее голоса. Где-то в глубине сознания ворочался маленький злой червячок - неужто это все мне только снится? Я гнал его, давил, прятал глубже, но он точил и точил меня изнутри.
- Знаете, - неожиданно сказала Женя. - Мне надо идти. У меня сессия на носу, нужно многое сделать. - Она вздохнула, посмотрела виновато. - Ну, не грустите же так! Ну что вы! Завтра мы опять встретимся, ведь правда? Ну вот. Вы совсем сникли. Ну хорошо, я останусь...
- Нет-нет, идите! Вы не должны из-за меня... Нет-нет, ни в коем случае! Я не стану грустить, что вы. Обещаю.
Я сел в свой шезлонг и закрыл глаза. А когда через минуту открыл, ее уже не было. Ушла... Взяла и ушла. Я понимал, что ей НУЖНО было уйти, но думал о том, что раз она так легко ушла, значит, ей не очень хотелось остаться. Я чувствовал себя обиженным. Несколько минут я сидел, глодая себя мыслями о том, что я ей совсем неинтересен, да и не нужен вовсе, раз она вот так взяла и покинула меня. Да и кто я такой, чтобы из-за меня пренебрегать своими учебными обязанностями? Неудачник - он и есть неудачник. Уж если ничего не удается, то не удастся и здесь...
Потом я подумал о том, что надо бы вернуться. И не смог заставить себя сделать это. Брр... Страшно даже подумать об этом! Меня совсем не тянет туда, в тот жестокий мир, где на меня опять начнет ворчать квартирная хозяйка. Я понимал, что Сара Иосифовна - еще не самое худшее, что есть в том мире, скорее даже она есть самое лучшее после Жени, но возвращаться к ней мне нисколько не хотелось. К тому же подошло время платить за квартиру, а у меня... Нет, я вру, у меня есть деньги, я же получил расчет. Нет, все равно не вернусь.
И еще я подумал о том, что Женя может предложить встретится там, в том мире. Я подумал об этом со страхом. Лучше здесь, в мире воздуха и света, чем там... Там надо будет куда-то идти, в кафе, например, а у меня, после расчета с Сарой Иосифовной почти не останется денег. И где их брать в дальнейшем - совершенно неизвестно, вот что самое ужасное. Я даже цветы купить не смогу!
Ну почему же? Не плати за квартиру! Хозяйка подождет. Эх, если бы я мог так! Я не могу, глядя в водянистые страдальческие глаза старой женщины, соврать, что у меня нет денег. Она давно уже ждет, ей же нужно как-то жить!
Какого черта! Ты, молодой еще, здоровый мужик, не можешь заработать денег на цветы для любимой? На то, чтобы сводить ее в кафе? Да кто ты такой после этого? Почему ты болтаешься здесь, между небом и землей, почему ты не ищешь работу, пусть самую грязную и противную, но работу, за которую тебя заплатят?
Я не заметил, как вскочил с шезлонга и сжал кулаки. Я был противен сам себе, я ненавидел себя, презирал. Домой, домой! Мыслимое ли дело - так раскисать?
Но через несколько минут, после бесплодных попыток, я понял, что не могу вернуться домой! Сердце стукнуло и упало, я покрылся холодным потом. Доигрался... Я беспомощно оглянулся, поймал на себе взгляд торговца из палатки, он смотрел на меня с любопытством. Я отвернулся, сел на безвольных ногах, прислушался. Никто не звал меня, не щипал и не дергал, призывая очнуться. Сара Иосифовна, где вы? Я попробовал представить себе ее лицо, полное, дряблое, но такое, в сущности, родное, и вскоре у меня получилось. Сара Иосифовна сидела рядом с закрытыми глазами и покачивалась взад-вперед.
