— Ну, так уж сразу и воевать? — Вова повернулся к Мехвандрату. — Мы поможем нашим друзьям мирным путем урегулировать конфликт с противником. Посреднический кооператив «Земля», если перевести на понятия твоего времени.
— А не кажется вам, дорогие потомки, что вы кладете палец между молотом и наковальней? Не проще ли мирно сотрудничать с параллельными мирами собственной планеты, не ввязываясь в чужие драки?! Вот мы только-только развязались с афганской проблемой — почувствовали на своей шкуре, чего это нам стоило. А вы туда же! Что, снова наши парни будут умирать во исполнение «интернационального долга»? Пусть хоть трижды дружественным будь по отношению к нам мир сарафангов, но я прокляну его, если за какие-то экономические блага там будет литься кровь наших ребят!
— А вот это крайне не дипломатический ход! — быстро сказал Вова. — Слава богу, что далеко не все мыслят как ты, старик! Друзьям нужно помогать, и мы будем им помогать, несмотря на происки врагов и заблуждающихся. Вот так-то, товарищ Никитин!
Я смотрел на него и как никогда ярко понимал ту простую истину, что семена завтрашнего мира прорастают в наземе сегодняшнего дня. Я легко мог представить в эту минуту вместо лица потомка Вовы любое другое лицо из сотни раз виденных мною по телевизору. Даже лицо полковника Алябьева хорошо вставало на это место. Как все-таки, оказывается, недалеко отстоит от нас 2077 год! И, между делом, я понял, для чего Вова передо мной разоткровенничался: лишняя попытка оказать впечатление своей убежденностью на инопланетного дипломата. А так — наплевать ему на мое мнение и убеждения. Дерьмо он, этот Вова!
А Вова уже поглядывал на машинку, заменявшую ему часы.
— Близится оптимальный момент для перехода, — сказал он сарафангу. — Приготовьтесь, товарищи!
«Ну вот, как припекло, так сразу и в кусты!» подумал я. А Вова вышел из кухни и, удобно примостив на широком плече полковника Секретного департамента, прислонился к косяку. Люда и Мехвандрат встали рядышком: она — с виноватой улыбкой, он — с непроницаемым лицом. Значит, не понравилось кузнечику, что я им наговорил! Я сбегал к холодильнику и подарил Людочке кус кооперативной колбасы.
— Это лично вам, для коллекции!
Она молча кивнула и вдруг поцеловала меня в щеку:
— Прощай!
— Можешь написать про это фантастический рассказ! — с ехидцей в голосе произнес Вова. — В знак протеста. Кстати, будь спок, репрессий против тебя не будет! Я поставлю перед Комитетом вопрос об объявлении трех ближайших десятилетий зоной, запретной для хронопутешествий. Можешь доживать спокойно — мою просьбу удовлетворят.
— Слушай, старик, — сказал я, — ты в каком звании?
— Звания отменены, — улыбнулся Вова. — Но, пожалуй, — полковник. Ну, прощай, старик, извини, если что…
Потом на месте настенного зеркала открылся проход в иной мир. Они вошли в него, небрежно помахав мне напоследок. Проход затянулся. Я стоял посреди разгромленной квартиры на остатках ковра. На душе было муторно.
За окном уже занимался рассвет. Прошла ночь.
— Ночь любви… — сказал я вслух с отвращением. — Ночь любви! Ну как теперь жить на свете?!
Снаружи кто-то поскребся во входную дверь.
Я открыл. Там стояла ламия. Я заставил себя не захлопнуть дверь перед ее носом. Смотрел через щель на нее, голую, покрытую посиневшей гусиной кожей, совсем не красивую, на синяки на предплечьях и бедрах, на заплывший левый глаз.
— Холодно? Бросили тебя твои?
Она молча кивнула. Я подумал: «Не замерзать же ей на улице, этой девчонке!» — и откинул цепочку.
— Как хоть звать-то тебя?
— Ланка, — ответила она, поеживаясь.
— Ну, проходи, Ланка!..
* * *
Мы прожили с ламией 24 года. И жена из нее получилась не хуже любой другой.
Сканирование — Беспалов, Николаева.
DjVu-кодирование — Беспалов.
