На наших глазах сборочная бригада выгружала большую балку из трюма ракеты-челнока. Балка была длиной двенадцать метров, и, хотя ничего здесь не весила, ее масса, или инерция, нисколько не изменилась. Требовалось определенное усилие, чтобы сдвинуть ее с места – и такое же усилие, чтобы снова ее остановить. Люди из сборочной бригады работали внутри приспособлений, которые представляли собой крошечные космические корабли – такие маленькие цилиндры длиной около трех метров, снабженные маломощными ракетами и рулевыми двигателями. Цилиндры маневрировали с удивительной ловкостью, устремляясь вперед или в сторону, а затем останавливаясь на расстоянии всего в несколько сантиметров от заданной цели. Замысловатые механизмы и металлические захваты позволяли людям выполнять работу по сборке столь же легко, как если бы они делали ее собственными руками.
Всей командой управлял по радио бригадир – или, если называть его более достойно, диспетчер – из маленькой герметичной кабины, закрепленной на балках частично построенной станции. Повинуясь его указаниям, цилиндры удивительно слаженно двигались туда-сюда, что напомнило мне стайку золотых рыбок в пруду. И в самом деле, в лучах отражавшегося от их брони Солнца они очень походили на подводных созданий.
Балку наконец выгрузили с корабля, доставившего ее с Луны, и двое сборщиков медленно буксировали ее к станции. Мне показалось, что они начали тормозить слишком поздно, – но когда они остановились, балку от каркаса отделяло еще сантиметров пятнадцать. Затем один сборщик
отправился обратно помогать товарищам разгружать корабль, а второй слегка подвинул балку, пока она не коснулась остальной части конструкции. Балка легла не совсем ровно,
так что пришлось слегка наклонить ее под нужным углом. Затем сборщик поставил на место болты и начал их затягивать. Казалось, что ему не требуется никаких усилий, но я понимал, что за этой внешней простотой кроются невероятное искусство и практика.
Прежде чем отправиться на Землю, требовалось пройти двенадцатичасовой карантин на уровне с полной земной гравитацией – самой внешней из трех палуб станции. Мне снова пришлось спускаться по одной из искривляющихся лестниц, чувствуя, как мой вес растете каждым шагом. Когда я добрался до низа, у меня подкашивались ноги. Я с трудом мог поверить, что это обычная сила тяжести, при которой я прожил всю свою жизнь.
Семейство Мур пошло вместе со мной, и они ощущали увеличившуюся нагрузку еще больше, чем я. Сила тяжести здесь была втрое выше, чем на их родном Марсе, и мне дважды приходилось удерживать от падения неуверенно пошатнувшегося Джона. В третий раз мне это не удалось и мы упали вместе. Мы выглядели столь жалко, что минуту спустя оба рассмеялись, глядя на физиономии друг друга и наше настроение быстро поднялось. Какое-то время мы сидели на покрытии из толстой резины (проектировщики станции знали, где оно может понадобиться!) и набирались сил для новой попытки. На этот раз мы больше не падали. К немалой досаде Джона, остальные члены его семьи справлялись куда лучше, чем он сам.
Мы не могли покинуть Жилую станцию, не увидев одну из ее главных достопримечательностей. На уровне «полной гравитации» имелся бассейн – небольшой, но слава о нем распространилась по всей Солнечной системе
Знаменит он был потому, что не был плоским. Как я уже говорил, поскольку сила тяжести на станции создавалась путем ее вращения, вертикальное направление в любой точке указывало на центральную ось. Таким образом, вода имела вогнутую поверхность, принимая форму полуцилиндра.
Мы не могли удержаться от того, чтобы забраться в бассейн – и не только потому, что в воде сила тяжести ощущалась намного меньше. Хотя я уже привык ко многим странностям в космосе, я испытывал необычные ощущение стоя по горло в бассейне и глядя на воду. В одном направлении – то есть параллельно оси станции – поверхность была почти плоской. Но в другом она изгибалась по обе стороны от меня. Фактически на краю бассейна уровень воды был выше моей головы. Казалось, будто я плаваю у основания огромной застывшей волны… В любое мгновение можно было ожидать, что вода обрушится вниз, стоит поверхности выровняться. Но естественно, этого не могло произойти, поскольку она уже была ровной в этом странном гравитационном поле. (Вернувшись на Землю, я устроил немалый беспорядок, когда попытался продемонстрировать этот эффект, крутя над головой ведро воды на веревке. Если хотите проделать то же самое – пожалуйста, но сначала убедитесь, что находитесь вне помещения.)
К сожалению, у меня не было возможности развлекаться в бассейне столько, сколько хотелось, так как внезапно послышались объявления через громкоговорители, и я понял, что мое время истекает. Всех пассажиров просили проверить, что их вещи упакованы, и собраться в главном холле станции. Я знал, что колонисты собираются устроить нечто вроде прощания, и, хотя меня это, в общем-то, не касалось, мне все же стало интересно. После долгих бесед с Мурами они начали мне нравиться, и теперь я понимал их взгляды намного лучше.
Несколько минут спустя мы присоединились к небольшой группе несколько подавленных людей. Они больше не казались бесстрашными, уверенными в себе первопроходцами – они знали, что скоро им предстоит расстаться друг с другом и жить в чужом мире, среди миллионов людей с совершенно другим образом жизни. Все их слова о
«полете домой» куда-то испарились; их домом, по которому они тосковали, был Марс, а не Земля.
Я слушал их прощальные речи, и мне было их очень жаль. И точно так же мне было жаль себя, потому что через несколько часов мне тоже предстояло попрощаться с космосом.
С Земли я улетал один – а вот домой возвращался в большой компании. На уровне «одна треть» столпилось почти пятьдесят пассажиров, ожидавших отправки на первой ракете, остальные должны были лететь на Землю позже.
Прежде чем мы покинули станцию, всем нам раздали пачку листовок, полных инструкций, предупреждений и советов относительно условий жизни на Земле. Вряд ли мне так уж необходимо было все это читать, но я был рад получить еще один сувенир в память о моем визите. Раздача листовок именно сейчас – это определенно была неплохая идея, поскольку большинство пассажиров оказались настолько заняты чтением, что у них просто не оставалось времени на то, чтобы беспокоиться о чем-либо еще, пока мы не приземлились.
Шлюз мог вместить за один раз лишь около десяти человек, так что пришлось немного подождать, пока через него пройдут все. Чтобы очередная группа могла покинуть станцию, шлюз требовалось привести во вращение, обратное направлению вращения станции, состыковать его с ожидающим кораблем, снова отстыковать после того, как пасажиры выйдут, и все начиналось сначала. Я подумал о том, что могло бы случиться, если бы что-то вдруг заклинило в то время, пока вращающаяся станция была соединенина с неподвижным кораблем. Вероятно, корабль просто оторвался бы – и тогда оставшимся в шлюзе несчастным можно было только посочувствовать! Однако позже я узнал, что на подобный случай имелся еще один подвижный стыковочный узел.
