— Я сама с Вэйнамо. Вы, должно быть, слышали обо мне. Я — Элва, жена капитана Голиева.
— О, да, госпожа. Конечно, слышал, — и солдат смущенно потупился, потоптался на месте и спросил: — Могу я узнать, зачем вам нужен пленный Ивало? У меня строгие инструкции начальника караула.
Элва одарила парнишку своей самой доверчивой и коварной улыбкой.
— Это идея самого капитана Голиева. Пленник располагает ценной информацией, и, возможно, встретившись с соблазнительной женщиной его же расы, он заговорит. Все может случиться.
— Понятно, госпожа. Только вряд ли он сломается. Входите и дайте мне знать, если он станет вам грубить.
Часовой отпер ей дверь, и Элва вошла в темную комнату с потолком до того низким, что она вынуждена была пригнуться, едва не задев тускло светящуюся лампочку. На полу, опершись локтем на сломанный тюфяк, сидел капитан Ивало. Седые виски, изможденное лицо, запавшие глаза и порванный мундир — все говорило о тяжких испытаниях, выпавших на долю этого мужественного офицера, истинного патриота Вэйнамо.
— Что вам нужно? — спросил он на плохом черткойском.
Элва ответила ему на родном языке:
— Тише, умоляю вас. Никто не должен нас услышать.
— Кто вы? — удивленна спросил он, поднявшись на своем грубом ложе. Его вэйнамский выговор выдавал в нем бывшего интеллектуала. Элва решила, что раньше он был ученым или педагогом.
— Вы коллаборационистка? — презрительно спросил Ивало. Наверняка, ведь в каждом стаде есть хоть одна паршивая овца.
Элва присела рядом с ним на корточки, поджав колени, и уставилась в одну точку.
— Я не знаю, как меня следует называть, — монотонно произнесла она. — Я прилетела с Черткоя, меня захватили во время самого первого налета на Вэйнамо. Я — Элва, дочь Биармо, магната из Ройялка.
Ивало негромко присвистнул от удивления и сказал:
— Тогда я был слишком молод, но я хорошо знаю вашу семью.
Элва порывисто схватила собеседника за руку и, сдерживая рыдания, спросила:
— Вы знаете что-нибудь о судьбе моего сына? Его звали Хаук. Я оставила его на попечение своего слуги-аборигена, когда на наш поселок напали черткойцы. Хаук — сын Карлави, фригольдера из Тервола. Что вам известно?
Он высвободил руку и сочувственно покачал головой.
— Прошу прощения, но я сам родом с острова Аакинен.
Элва удрученно потупилась. Пленник выдержал паузу, сказал:
— Меня зовут Ивало.
— Мне известно ваше имя.
— Откуда? — вновь удивился собеседник.
— Я знаю гораздо больше, чем вы думаете. Например, я располагаю сведениями о том, что вы знаете какой-то важный стратегический секрет.
Сдерживая негодование, Ивало процедил сквозь сжатые зубы:
— Если вы думаете, что я предатель, тогда уходите!
— Пожалуйста, не думайте обо мне плохо, Ивало, — ответила Элва и протянула пленнику пластиковую ампулу.
— Что это? — спросил тот.
— Яд, — спокойно сказала она, вложив ампулу в ладонь офицера.
Он посмотрел на нее долгим и задумчивым взглядом.
— Это все, что я могу сделать для вас, — прошептала Элва, отвернувшись к стене.
— Вы, конечно же, храбрая женщина, но вам за это попадет.
— Я выкручусь. Не беспокойтесь, Ивало.
Взгляд офицера, затуманенный до того печалью, неожиданно оживился, и он сказал:
— Зачем вам возвращаться в лагерь врагов, вы вполне можете бежать к нашим. Фронт рядом.
— Нет. Я останусь с черткойцами. Возможно, мне удастся чем-либо помочь моим соотечественникам, попавшим в руки врагов. Все годы, проведённые на Черткое, я надеялась вернуться, и вот теперь я улечу туда снова. Знайте, Ивало, — через тридцать лет ожидается новое нападение.
— Я знаю, Элва. Нам удалось захватить во время боя пленных, и они о многом рассказали.
— Вы смогли изучить их язык? Ни как вам это удалось?
— Мы разработали метод гипнопедии, считая после первого нападения, что черткойцы могут вернуться. И мы не ошиблись.
— Мне жаль, Ивало, что я не в состоянии организовать ваш побег. Мой патрон — Корс Голиев — командующий звездным флотом Черткоя. Он говорил недавно, что вас будут пытать до тех пор, — пока не получат интересующую их информацию.
— Если это так, то он глубоко заблуждается — я не располагаю никакой секретной информацией, с меня даже не брали подписку о неразглашении. Единственное, что я могу скрывать, это свое упрямство и злость, злость на то, что народ Вэйнамо оказался настолько беззащитен перед врагом.
Он опустил голову, и плечи его задрожали, затем продолжил:
— Мы могли бы выиграть эту войну одним ударом, а вместо этого люди на Вэйнамо бесполезно погибают, а после Третьей экспедиции им не оправиться, это точно.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила Элва.
Он потер виски:
— Я же говорил вам, что многие люди на Вэйнамо всерьез восприняли первое столкновение с Черткоем и некоторые из биологов, несмотря на запрет правительства, смогли создать…
— Только не вирус! — воскликнула Элва, всплеснув руками.
— Да. Они создали вирус с инкубационным периодом, продолжающимся ровно один месяц. Все это время вирус является заразным. Вакцина против него действует в течение двух недель, поэтому все жители Вэйнамо будут защищены, а вот черткойцы увезут болезнь на свою планету. И тогда вымрет до девяноста процентов их расы.
— Но это недопустимо. Мы не вправе… — возмущенно промолвила Элва.
Ее прервал сожалеющий возглас Ивало:
— И тогда вмешалось правительство. Эти слюнтяи наложили запрет на всю научную разработку и приказали уничтожить штаммы микробов, считая бактериологическую войну варварской. Болваны, как будто им не дорога собственная жизнь!
Услышав последние слова Ивало, Элва почувствовала облегчение. Ее душа не могла оправдать миллиарды смертей стариков и детей, пусть даже на Черткое.
— Думаю, правительство поступило правильно, — едва слышно произнесла женщина.
— Возможно, возможно, — пробормотал офицер. — Однако они забыли о том, что Вэйнамо будет захвачена, ее жители либо погибнут, либо попадут в рабство. Наши леса срубят, истребят даже алфавалов. Неужели правительству на это плевать?
Элва закусила губы, сдерживая слезы. Ивало пристально взглянул ей в глаза и сказал:
— Не думайте, что в будущем вы станете национальной героиней. Вы ничем не сможете помочь Вэйнамо. Агрессоры уйдут, только когда превратят в руины всю нашу промышленность, а вы останетесь на свободе и так же будете радоваться жизни. Вы забудете свою родину. Что касается меня лично, то я бы послал наш вирус на Черткой. Я не хлюпик, как некоторые.
