– Не спешим! Не создаем паники…
– Нефть падает, газ падает!..
– Не спешим! Без паники!!!
Котировки начинают стремительно падать.
– Первый миллион двигателей продан! – слышится в зале. Аплодисменты! А стрелки на часах движутся.
– Хорошо!
– Фиксируем прибыль!
– На сегодня достаточно!
– Продолжим завтра!
Кто-то приносит стопку бумаг, и они ложатся перед ним на столе.
– Мистер Громов – это нужно подписать!
Он не знает, как реагировать, но за спиной чувствует дыхание Глорис. Она с ним, она рядом, внимательно просматривает каждую бумагу, показывая место, где нужно расписаться… Ее рука касается его руки. Он чувствует ее тепло. От нее исходит удивительный аромат. Она серьезна, по-деловому резка, уверенна, как всегда, знает, что делает – это ее стихия, но глаза ее улыбаются. Эти глаза не из шумного зала, где все замкнуто в сетку координат и где только неровные линии то падают, то взмывают в вышину, где длинные вереницы нулей отсчитывают время и деньги. Эти глаза, словно, с другой планеты. И пока они улыбаются, ему спокойно и хорошо…
– Сто миллионов двигателей проданы!
Стрелки на часах движутся…
– У нас проблемы! Громче первый канал!
Голос диктора с большого экрана:
– …семь стран, объединившись в альянс, резко повышают пошлины на ввоз, так называемых, двигателей Громова. Они мотивируют свое решение тем, что хотят поддержать отечественного производителя, и никакие доводы МВФ и Торговой палаты не возымели действия.
– Позвольте, но все эти страны – активные участники ОПЕК!
– Естественно. Могло ли быть иначе?…
Первое препятствие возникло через неделю после начала продаж. Правительства некоторых стран, сидевшие на нефтяной трубе, ввели гигантские акцизы на закупку двигателя, а цена его стала непомерной и недосягаемой для простых людей. Но из идейных соображений (дабы «поддержать отечественного производителя») эти правители не хотели ничего менять.
По залу прокатилось волнение, десятки людей азартно и одновременно заговорили:
– Снизить цену товара!
– Лишить поставок и ждать!
– Ждать нельзя!
– Сбросить котировки голубых фишек!
– Потери… миллиардов… триллионов…
И тут Леонид понял, зачем здесь находилось столько людей. Еще недавно все они казались бесформенной массой, но теперь каждый, занимая определенное место и должность, четко выполнял свои функции. Одни считали деньги и потери, другие занимались пиаром, третьи решали политические проблемы, четвертые… пятые… Экономическая разведка, стратегия продаж, медиа поддержка…
Решения принимались быстро и четко, все проигрывалось в режиме реального времени, все как на войне. Мелькали графики, стучали пальцы по клавишам клавиатур и калькуляторов, и мгновенно рождался результат.
– Отдать производство двигателя за символическую плату 1 евро и разрешить производство на заводах нефтяного и газового альянса.
– Доход от комиссии продаж?
Небольшая пауза. Наконец, предложение:
– Пятнадцать процентов!
– Нет двадцать!
– Двадцать?
– Господин Громов, 20 процентов нас устроит?
– Нас устроит 20 процентов? – переводит Глорис, стоя рядом, словно он не понимает языка.
– Да! – после небольшой паузы бросает она в зал, а глаза ее улыбаются ему.
Новостная лента вновь мелькает на экранах мониторов:
– Правительства стран нефтяного альянса согласились допустить на свой рынок продукцию Громова, получив право на их производство и купив лицензию за 1 ЕВРО.
– Котировки голубых фишек резко пошли вниз!
– Вертикальная свеча по «Громову»!
В зале новые реплики и команды брокеров:
– Продаем все и сейчас!
– Сбрасываем остатки нефти!
– Агрессивные продажи!
– Обнуляем акции!
– Двести миллионов двигателей проданы!
Люди в зале встают и аплодируют, а стрелки на часах все движутся.
Мелькают дни, недели, месяцы. А эти стрелки то замирают, то срываются с места и несутся вперед.
Но, снова новости:
– По всему миру прокатились забастовки рабочих, которые выброшены на улицы разорившимися нефтяными корпорациями. Люди идут по городам, перекрывая дороги, аэропорты, блокируют поставки двигателей в их страны. Мощное народное движение захлестнуло столицы государств, добывающих природное топливо!
Стрелки на часах замерли.
И снова оживление в зале:
– Предложить уволенным работу на вновь создаваемых заводах по производству двигателей и их комплектующих…
– Пятьсот миллионов двигателей проданы!
Стрелки на часах снова движутся.
Леонид не успевает следить за происходящим, а на стол все ложатся кипы бумаг:
– Это нужно подписать, господин Громов! И это! И здесь!..
К нему все подходят и подходят.
– Заканчивайте, у нас прием в посольстве, – слышит он спасительный шепот Глорис.
Громов встает с места и смотрит на стрелки часов, а они все движутся…
Теплый вечер. Глорис и Леонид выходят из здания посольства. Провожает их генеральный консул, пожимая на прощанье руки. Они подходят к машине. И тут Леонид ловит себя на мысли, что не хочет возвращаться в ненавистный номер, он так устал от этой суеты, а сейчас снова в номер? Как в могилу. А вокруг шумный вечерний город, мелькание витрин магазинов, пестрых вывесок, рекламных щитов. Казино, рестораны, пабы, снова какие-то магазины…
– Вам не кажется, что мы с самого утра ничего не ели? – неожиданно спрашивает Глорис. Она, словно, читает его мысли.
– После тех крошечных бутербродов и пирожных кажется, – отвечает Леонид, улыбаясь.
– За углом остановимся, – бросает она водителю.
Они сидели в ресторане и никуда не торопились. Охрана осталась ждать внизу, а шумный офис корпорации и вовсе растворился, исчезнув где-то в городе, на далекой улице, на призрачном этаже, и теперь, не считая редких посетителей за столиками, они остались вдвоем. В первый раз за это время он почувствовал, что остановился, как марафонец, который забыл, сколько времени он бежит. Куда бежит? зачем?… И теперь получал удовольствие от этой короткой передышки. Он в шикарном костюме, Глорис в восхитительном открытом платье. А запах ее духов? Когда она все успевает? Сейчас он находился, словно, на другой незнакомой планете и вдыхал ее аромат. Не хотелось ни о чем думать, вспоминать, появилось желание раствориться и получать удовольствие.
– Идеальная, – снова вспомнил он. – Идеальная незнакомая планета из другой галактики.
– Вы были великолепны, господин Громов, – нарушила молчание Глорис. – Вы часто бываете на подобных раутах?
– Нет, это было впервые… Зовите меня просто Леонид, – неожиданно сказал он.
