– Вставай-вставай! – Птах легонько поддел ее носком ботинка под зад. – И не смей больше дёргаться без разрешения, поняла?
Анька поспешно закивала. Она сообразила, что случилось. Птах же рассказывал – это «червоточина», дырка между пространствами. Варга через такую прошла. Самопроизвольные «червоточины» быстро возникали и так же быстро затягивались. Если бы Аньку не успели выдернуть… Нет, она не осталась бы там надолго. Она б угодила кому-нибудь на обед.
По лестнице они спускаться не стали, дошли до самого кинотеатра «Крым». Почему-то здесь, внизу, стоял туман. На Аю-Даге его не было, и когда они смотрели на санаторий сверху, тоже не заметили. А теперь появился. Туман густыми серыми клочьями выползал из-за бассейна, заволакивал здание столовой, дотянулся до проходной. Птах подозрительно взглянул на него и свернул в противоположную сторону, на аллею, ведущую к набережной.
Туман полз у них по пятам, всё быстрее и быстрее. Это было так жутко, что Анька то и дело оглядывалась. Туман проглотил кинотеатр и бассейн, накрыл фонтан со статуей Прометея, несущего людям огонь. И там, у фонтана, внезапно что-то ожило, зашевелилось, грузно и страшно. А никто этого не замечал! Варга вырвалась вперёд, а Птах внимательно разглядывал лоджии третьего корпуса, к которому они приближались.
Прометей распрямился, сошёл со своего пьедестала. И оказалось, что это вовсе не Прометей, а огромный робот-трансформер, как в том американском фильме, что показывали прошлым летом в кинотеатрах!
– Сзади! – не выдержав, заверещала Анька.
Птах развернулся мгновенно. И так же мгновенно отшвырнул её в сторону, отпрыгнул сам. Успел увернуться из-под огненного плевка, вылетевшего из широкой трубы в руках у трансформера, выстрелил в ответ. Но радужная ниточка скорчера погасла, едва коснувшись тумана. Анька догадалась – это не «червоточина», куда хуже! Рубец – место, где срослись разные измерения. Где может происходить всё, что угодно.
Они неслись по аллее, петляя, как зайцы, а громыхающий монстр топал следом многотонными ножищами, плевался огнём, настигал. То и дело вспыхивали верхушки пальм, ветви пиний, клумбы превращались в дымящиеся проплешины. Они не успевали добежать до набережной! А если бы и успели?
– Влево! – заорал Птах. – К коттеджам!
Анька споткнулась, грохнулась о мокрые плитки дорожки, больно ударилась ладонями и коленями. Она уж точно не успевала. Осталось только втянуть голову в плечи, зажмуриться…
Варга схватила её под мышку, прыгнула и… полетела?! Над клумбами, лавочками, кустами. Над забором, что разделял два санатория.
Во «Фрунзенском» тумана не было. Рядом, в пяти шагах, за прутьями металлического забора висела сплошная сизая мгла, а здесь воздух был чист и прозрачен.
– Куда дальше? – спросил Птах, вытирая рукавом кровь, сочившуюся с расцарапанной щеки.
Ясное дело, не у Аньки спросил, у варги. Та не ответила. Стояла, медленно водила головой из стороны в сторону, будто локатором.
Не дождавшись, Птах скомандовал:
– Значит, пойдём прямо.
Теперь они ломились напрямую, не пытаясь следовать аллеям и дорожкам парка. В обход столовой, через волейбольную площадку, мимо генеральских дач. Когда они поравнялись с маленьким стеклянным магазинчиком, варга резко остановилась.
– Есть артефакт! Там, на берегу, – и махнула рукой в сторону загораживающего море здания.
Она сказала это тихо, но услышали её не только спутники. В первую секунду изумлённой Аньке показалось, что ветви пиний взлетели. Потом сообразила – это не ветви! Какие-то существа, зелёные, мохнатые, поднялись в небо.
Птах понял это раньше, чем она. Вскинул скорчер, начал стрелять. Существа вспыхивали, распадались, не издав ни звука, сыпались на траву, на головы и плечи тяжёлым сизым пеплом. Но их было так много!
– Бегите! – заорал Птах. – К берегу! Я прикрою!
Ох как Анька бежала! Никогда прежде она так быстро не бегала, даже на уроках физкультуры, когда сдавала шестидесятиметровку. Но чёрный силуэт варги всё равно оставался далеко впереди. Балахон ничуть не мешал ей, да он и не был больше балахоном, плотно обтянул тело, влился в её руки и ноги. И, кажется, этих рук и ног было больше, чем по одной паре.
– Ох!
Анька вдруг осознала, что бежит вовсе не за варгой, не к берегу. Давно следовало повернуть вправо, и она поворачивала, честное слово поворачивала! Но двигалась всё равно прямо. Как в плохом сне…
Путь преградила вода. Узкая, беззвучно журчащая в неглубоком овражке речка. Ну правильно, это же Узень. Только почему…
Речка внезапно вывернулась, стала вертикально. Нет, не речка потекла вверх, – Анька висела на склоне оврага, словно прилепленная. И не оврага уже, а глубокого ущелья.
Она и впрямь была прилеплена к стенке. Вернее, расплющена по ней так, что ни голову поднять, ни оглянуться. О таком Птах тоже рассказывал – склейка. Два измерения неожиданно склеиваются, и всё, что в этом месте оказалось, становится плоским.
Аньке захотелось плакать от страха и отчаяния. Что теперь делать? Как выбраться?! Ни варга, ни Птах её отсюда не вытащат, нужно самой. А как самой, если ты превратилась в чернильную кляксу на промокашке?!
Плакать было глупо. Анька попробовала шевельнуться, попятиться. И получилось! Она двигалась. Медленно-медленно, но приближалась к кромке оврага – краю склейки.
Река опять вывернулась. Аньку толкнуло в грудь, опрокинуло. Дыхание перехватило, комок тошноты подкатил к горлу… но это была ерунда, мелочи! Главное, она вернулась в нормальный, трёхмерный мир!
Не совсем нормальный.
– Да беги же, чего расселась! – заорал где-то над ухом Птах.
Поздно! Встать Анька не успела. Что-то больно вцепилось в волосы, в ухо. Не поймёшь, то ли когти, то ли зубы, то ли колючая ветвь. Зелёное упало сверху, накрыло, ещё одно, ещё! Анька пыталась отодрать, но становилось только хуже. Птаха тоже завалило, превращая в щетинистый, шевелящийся сугроб…
– Фс-с-с-с-с-с!!!
От резкого, громкого свиста потемнело в глазах. И тут же зелёные твари будто взорвались, начали разлетаться в клочья. Варга вернулась! Она свистела, визжала, ни секунды не оставаясь на одном месте. И все её руки и ноги были заняты одним – рвали веткоподобных тварей. Чёрная вуаль облепила лицо, повторяя каждый его изгиб. И это лицо было страшным! Таким страшным, что Анька продолжала сидеть и после того, как зелёный сугроб вокруг неё «растаял» полностью.
– Да иди же, иди! – Птах, весь окровавленный, в разодранной одежде, подхватил её под руку. – Он сейчас убежит!
– Кто? – Анька начисто забыла, зачем она здесь.
– Кот!
– Кот?!
Серый котёнок сидел под толстостволым платаном и удивлённо таращил на них свои глазёнки.
