Хол Клемент - Экспедиция «Тяготение»

— Как она движется? — вдруг спросил один из зрителей. — Я не заметил ни пропеллеров, ни реактивного устройства… да и Барленнан говорил, что ока летает бесшумно…

— Это глайдер, — заговорил один из метеорологов. — Планер. И его пилот, подобно нашим земным чайкам, умеет пользоваться восходящими токами воздуха от переднего фронта волны. Такое устройство может легко нести двух существ ростом с Барленнана и парить до тех пор, пока им не понадобится прекратить полет для еды и сна.

Но мало-помалу команда “Бри” начала нервничать. Машина летела в полной тишине, и невозможно было разглядеть, кто или что в ней находится, и вообще кому это может понравиться: тебя кто-то разглядывает, а ты его не видишь… Планер не совершал угрожающих маневров, но моряки были не в состоянии спокойно смотреть на все это. Некоторые выразили желание тут же испытать на практике благоприобретенные навыки по части бросания и принялись уже подбирать с палубы разные предметы, но Барленнан строго-настрого запретил им делать глупости. Они продолжали идти под парусами и тревожно следили за летательным аппаратом, пока купол неба не заволокло ночным мраком. И никто не знал, радоваться или тревожиться, когда на рассвете нового дня оказалось, что летающей машины и след простыл. Ветер усилился, он дул теперь почти поперек курса “Бри”, с северо-востока; волны еще не следовали за ним, а лишь беспорядочно приплясывали. Впервые Барленнан обнаружил слабое место у каноэ: метан, который задувало или захлестывало в лодку, там и оставался. Еще до конца дня капитан принял решение втащить суденышко на внешние плотики и поставить двух моряков вычерпывать жидкость — выполнять работу, для которой у них не было ни подходящего термина, ни подходящего инструмента.

Дни проходили, а планер так и не появлялся, и постепенно все, кроме специально назначенных наблюдателей, перестали поглядывать на небо, дожидаясь его возвращения. Но дымка все сгущалась и темнела и в конце концов превратилась в тучи, которые нависли в каких-нибудь пятидесяти футах над поверхностью океана. Землянин объяснил Барленнану, что погода сделалась нелетная, и тот сейчас же отменил наблюдение за небом. Как и люди, Барленнан спрашивал себя, каким образом этот планер проложил путь в ночи, когда туманы не дают ориентироваться по звездам…

Первый замеченный ими остров был очень высок; он круто поднимался над морем и уходил в тучи. Он лежал с подветренной стороны от того пункта, где его впервые заметили; Барленнан, сверившись с картой архипелага, которую он набросал по описаниям землян, продолжал идти прежним курсом. Как он и ожидал, еще прежде, чем скрылся из виду первый остров, прямо по курсу появился другой, и Барленнан изменил курс, чтобы подойти к нему с подветренной стороны. Эта сторона, по наблюдениям сверху, казалась очень изрезанной и должна была иметь подходящие гавани; кроме того, Барленнану совершенно не хотелось идти вдоль наветренного берега несколько ночей подряд, которые несомненно потребуются для поисков.

Этот остров тоже оказался высоким; его холмистые вершины утопали в тучах, а когда “Бри” приблизился к подветренному берегу, то ветер заметно стих. Береговая линия действительно изобиловала фьордами; Барленнан вознамерился просто заходить для осмотра в каждый по очереди, но Дондрагмер предложил уйти как можно дальше от моря. По его мнению, вдали от моря убежищем для “Бри” сможет стать любой пляж. Тогда Барленнан решил доказать помощнику, что тот не прав. К сожалению, это похвальное намерение обернулось для экспедиции новыми неприятностями. Первый фьорд, в который они зашли, в полумиле от океана резко поворачивал и оканчивался неким подобием озерца, почти совершенно круглого и диаметром в сотню ярдов. Прямо из “воды” поднимались скалистые стены и исчезали в тумане наверху. Проход был только в двух местах: в устье фьорда, куда вошел “Бри”, и рядом с ним — в ущелье поуже, из которого в озеро вливался поток. Между этими двумя проходами и располагался единственный доступный для высадки участок берега шириной в несколько ярдов.

Времени для обеспечения безопасности корабля и грузов оставалось еще достаточно; тучи были обязаны своим происхождением не столько грозному урагану, сколько второму из “обычных” циклонов, о котором упоминал метеоролог. После прибытия “Бри” в эту гавань несколько дней снова стояла ясная погода, хотя по-прежнему дул сильный ветер. Барленнан смог удостовериться, что гавань в сущности представляет собой дно чашеобразной долины, но склоны ее вовсе не так круты, как ему показалось вначале, и не выше сотни футов. Поднявшись по склону, можно было через расщелину, прорытую речушкой, заглянуть довольно далеко в глубь острова. Как только небо прояснилось, Барленнан совершил такое восхождение и тут же сделал весьма неприятное открытие: среди растений, покрывавших склоны, были в изобилии разбросаны ракушки, водоросли и кости довольно крупных морских животных. Продолжая исследования, он обнаружил, что эти останки совершенно равномерно распределены по всей окружности долины и их можно найти даже в тридцати футах над нынешним уровнем моря. Многие останки были древние, почти начисто истлевшие и наполовину занесенные грунтом; их можно было отнести за счет сезонных изменений уровня океана. Другие, однако, были явно недавнего происхождения. Смысл всего этого был совершенно ясен: в каких-то случаях море поднимается гораздо выше теперешнего уровня; и не исключается, что положение “Бри” в этой гавани не такое уже безопасное.

Лишь одно обстоятельство уменьшало силу месклинских ураганов и делало океаны пригодными для мореплавания: метановые пары гораздо плотнее водорода. На Земле водяные пары легче воздуха, и они только необыкновенно усиливают начавшийся ураган; на Месклине пары метана, поднятые с океанской поверхности ураганом, напротив, в сравнительно короткие сроки тормозят и останавливают эти потоки. Кроме того, тепло, которое выделяет метан, конденсируясь в штормовые тучи, составляет всего одну четвертую часть того количества тепла, которое выделяется при конденсации такого же объема водяных паров; а между тем, после того как солнце дало ему первоначальный толчок, это тепло служит для урагана настоящим топливом.

Но несмотря на все это, месклинский ураган — не шутка. Хотя Барленнан и сам был месклинитом, но он только тут понял, что такое здешний ураган. Он начал было раздумывать, уж не оттащить ли “Бри” бечевой вверх по речке как можно дальше от гавани, насколько время позволит, как вдруг положение резко изменилось: уровень озера внезапно упал, оставив корабль на грунте ярдах в двадцати от берега. Секундой позже ветер изменил направление на девяносто градусов и задул с такой силой, что моряки, спасая свою жизнь, принялись хвататься за что попало — кто оставался на палубе, вцепились в крепительные планки, а кто сошел на грунт, впивались клешнями в стебли растений. Капитан пронзительно закричал, приказывая всем немедленно вернуться на борт, но его никто не услышал; а ведь их еще прикрывала кольцевая стена долины! Впрочем, нужды в приказах не было. Моряки ползли от куста к кусту, цепляясь за них по меньшей мере двумя парами клешней сразу, и упорно продвигались к кораблю, а на корабле их товарищи торопливо привязывали себя к плотикам, изо всех сил затягивая узлы, а корабль трясся и содрогался, готовый вот-вот взлететь и унестись в объятьях ветра. И вдобавок ко всему несколько минут, показавшихся вечностью, хлестал дождь, — вернее, целые потоки брызг, несущихся через весь остров; затем, словно по волшебству, ветер стих, и дождь прекратился. Никто не осмелился ослабить привязи, но самые медлительные воспользовались затишьем, чтобы сделать последний рывок к кораблю. И они едва успели.