Я изложила свои сомнения Барбоссу, который по этому поводу даже оторвался от дорогих сердцу мероприятий «Общества резвости». Надо сказать, что после моих «полетов в бреду и наяву» он стал как-то странно относиться ко мне, с опаской, что ли. И как-то уж очень сочувственно проникся моей просьбой.
— Да, действительно, без мужской помощи, Лена, тебе не обойтись.
— А может быть можно как-то привлечь Олежку, нашего дипломника? — предложила я шефу.
— А что, это идея, — согласился он. — Пусть приносит документы, оформим его на ставку на время диплома, поедет как сотрудник института. Только тебе придется включить его в число соавторов доклада.
Включит так включить, соавторов и так была целая куча, почти вся лаборатория. Это была наша институтская практика. Порой доходило до курьезов. Как-то раз пришел в лабораторию Ковальского новый сотрудник, Миша Семенович, перешел из другого института. У него уже были свои разработки, и поэтому буквально спустя месяц он доделал статью и понес ее шефу. А тот решил прогнуться перед директором, включив и его в список. Директор почитал статью, сделав умное лицо:
— Неплохая статья, можно подписывать. А кто тут у нас еще в списке соавторов?
— Да в общем-то все сотрудники нашей лаборатории, — пояснил Ковальский.
Директор степенно кивал, встречая знакомые фамилии, пока не дошел Семеновича, указанного последним.
— А это кто еще такой? Да он же без году неделю в нашем институте работает! Рано его еще в соавторы брать, — решил он и вычеркнул Мишку из списка вообще.
Воистину права народная мудрость, которая гласит: «Чем отличается авторство от соавторства?» — «Тем же, что и пение от сопения».
* * *
Я с места в карьер огорошила Олежку:
— У меня для тебя две новости. Одна хорошая, другая плохая. И даже не спрашиваю, какую говорить сначала, а какую потом, так что слушай сперва хорошую. Барбосс берет тебя на ставку, так что дуй оформляться, заявление пиши и все прочее.
— А какая плохая? — насторожился он.
— Бесплатных пирожных не бывает, так что тебе придется ехать в командировку. Используя грубую физическую силу, присущую твоему полу, тащить кучу железа. А в добавок в течение пяти дней делить свое драгоценное общество с одной жуткой, скандальной и отвратительной девицей.
— С кем это? — обмер он, глаза больше очков стали.
— Со мной.
— Ффу… Ну ты мастерица пугать, — вздохнул о с явным облегчением.
— Ты что же, считаешь, что я недостаточно скандальная и отвратительная?
Олежка только рукой махнул, убегая оформлять документы.
Времени оставалось в обрез, поскольку все нужно было размонтировать, упаковать, да еще и приехать на день раньше, чтобы снова смонтировать и проверить перед демонстрацией. Я так моталась, что даже с Сережей стала реже видеться. Но перед самым отъездом я таки выкроила время. Не могу же я вот так просто уехать от любимого мужчины на целых пять дней, толком не попрощавшись. Я мчалась на встречу с ним, в мечтах рисуя этакий прощальный вечер при свечах в каком-нибудь маленьком уютном кафе. Дымится в чашках кофе, играет тихая музыка…
— Привет!
— Здравствуй, Аленушка!
— Ну, какие планы? Куда пойдем, в кино? В кафе?
— А может, лучше к тебе? Мы с твоим папой так мило общаемся.
Это называется приехали. Я явно переборщила с гостеприимством.
* * *
С Валеркиной помощью нас успешно загрузили в поезд, а вот уже в Бресте пришлось упираться самостоятельно. Олежка так старался, бедный, что даже очки вспотели. С горем пополам доставили ящик на место, в один из таких же многоэтажных, типовых и неуютных институтов, как и наш. Нас отправили сразу в комнату, где должна будет проходить демонстрация. Времени было немного, поэтому мы сразу принялись за монтаж и вспомнили о том, что нам надо где-то переночевать, когда уже все закончили, то есть ближе к вечеру.
Сложность состояла вот в чем. Мы из-за макета приехали на день раньше, и проживание на турбазе вместе со всеми участниками конференции было заказано для нас только с завтрашнего дня. Надо было срочно найти ночлег на предстоящую ночь. Хорошо, что местное начальство прониклось нашими проблемами, и нам смогли предоставить койко-места в общежитии. Буду ночевать совсем как Сережка, подумала я с теплой грустью. Мы уплатили по рублю, забрали квитанции и направились в общагу. Полагалось найти вахтера, отдать ей квитанции и заселиться.
Вахтером оказалась какая-то странная дама, то ли здорово пьяная, то ли по жизни отмороженная.
— Вы кто, муж с женой или любовник с любовницей? — огорошила она нас прямо с порога. — Я имею в виду, вас как селить — вместе или отдельно?
— Все-таки лучше как-то отдельно, — промямлила я.
— Почему? — дама явно не понимала. — Я могу поселить вас вместе, если вы любовники. Не бойтесь, никто ничего не узнает.
— Вообще-то она — моя начальница, — выдавил из себя Олежка, покрасневший, как рак.
— Ну так тем более! Как правило, начальники наоборот любят селиться вместе со своими подчиненными.
— Так то ж начальники-мужчины с подчиненными-женщинами, что ж тут остается бедным женщинам делать. А у нас — совсем наоборот, так что лучше было бы по отдельности, — настаивала я.
— Не скажите, всякое бывает. Вот однажды пришла ко мне селиться такая парочка. Пожилой мужчина со своей молоденькой секретаршей. Я спросила, как их селить — отдельно или вместе. Так мужчина сказал, что отдельно, а девушка кричит: «Какое отдельно, только вместе!» Вот и пришлось ему покориться. А в такой ситуации, когда они в одном номере, не будет же он от нее всю ночь отбиваться? Так вы все-таки хотите отдельно?
Мы с Олежкой согласно закивали, как китайские болванчики. Мадам была явно разочарована.
— Так у вас же оплачены два койко-места в мужских номерах, женские дороже.
Вот холера ясная! Кто-то из институтского начальства явно напутал в этой суматохе. Что же теперь делать?
— А может быть можно доплатить прямо сейчас, наличными?
— Можно, — ответила вахтерша, хищно блеснув глазками.
— Сколько?
— Пятьдесят копеек.
— Всего-то? — обрадовалась я, вытаскивая горсть мелочи.
— Не понимаю, для чего тогда в командировку ездить, если селиться по отдельности, — бубнила мадам, пересчитывая мои медяки и гривенники. Ее улов был явно ниже того, что она рассчитывала получить, поселив нас вместе.
Мы уже забрали ключи и собрались идти, когда она добавила вдогонку:
— Если хотите, то вы можете ночью потихонечку перебежать друг другу.
Спасибо, дорогая, за заботу! Как-нибудь сами разберемся, куда по ночам бегать!
