Неужели это время пришло?
ЭЛАЙ ЛОВСОН
Девятый день
Владыка "Имперских Карателей" Бонган Скорп прибыл в систему на день раньше назначенного срока и сразу же вышел на связь, назначив встречу в зале совещаний. Изможденный событиями Ловсон, после таких новостей наконец-то вздохнул с облегчением.
За последние двадцать четыре часа ему и присесть-то толком не удалось. Его затянул водоворот постоянных совещаний с Косой, перемежающихся с делами корабельными. К тому же стратеги Дракона, среди которых после исчезновения лорда поднялась нешуточная паника, забивали эфир бестолковыми запросами. Сам Дракон сбежал сразу же после провала наземной операции.
Его товарищ Ветродав, к большому удивлению Элая, остался на месте. Флагман толстяка угрюмо завис на почтительном отдалении от орбитальной платформы врага и упорно игнорировал все запросы, погрузившись в режим ожидания.
Так что весть о приходе Скорпа была воистину благой, расслабляющей.
Ловсон грешным делом подумал, что его неприятности закончились. На миг. Даже на несколько бесценных мгновений он действительно в это поверил.
Пока не пришла вечерняя статистика от Калькуляторов. И после обновления рейтинга Элай обнаружил, что потерял Дауэра. Мертвые адепты цинично погасили его табло на командирском пульте, и в первую секунду Ловсон подумал, что это ошибка. Отослал людей на поиски ловура, потребовал перепроверить данные. Один раз, второй. А потом отдал приказ взломать каюту пропавшего офицера.
Когда на коммуникатор пришел сигнал вызова, он смотрел на то, что осталось от хозяйственного ловура, и настроение у стратега было прескверное. Закрыв нос рукавом, Элай осторожно втягивал провонявший кровью затхлый воздух.
Здесь было жарко.
Дауэр умер в собственной каюте, в двух шагах от кровати. Крупный при жизни человек, ростом чуть выше Элая, теперь обратился в груду окровавленной одежды. Знакомый след. Здесь побывал приятель Нары, не иначе.
— Я бы не хотел, чтобы вы ходили по кораблю в одиночку, дор стратег, — прокомментировал зрелище угрюмый Рудольф. Он играл желваками, рассматривая останки товарища.
Ловсон хмыкнул. Глянул на коммуникатор. Его вызывали в комнату переговоров, и медлить было нельзя. Владыка, скорее всего, сейчас будет раздавать на орехи всем, до кого дотянется. Лучше его не злить.
— Найди мне эту тварь, Руди. В лепешку разбейся, а найди! — просипел Элай, стараясь не вдыхать растекающееся вокруг зловоние и думать о чем-нибудь отвлеченном, а не об отвратительном зрелище и тошнотворном запахе.
Ловсон вышел в коридор, где воняло не так сильно, и прислонился к переборке. Посмотрел в сторону тошнотворного зева-прохода в каюту Дауэра. Рудольф остановился в проеме, с ожиданием посмотрел на командира.
— Хороший был специалист, — поделился с ним Элай. — Во всем разбирался. Сложно будет найти ему замену.
Верзила ничего не сказал.
— Только нелюдимый слишком, за что, наверное, и поплатился… — Элаю совсем не понравился отсутствующий взгляд Рудольфа. — С тобой все в порядке, Руди?
— Да, дор стратег, — немедленно ответил ловур.
— Найди мне эту тварь, Руди.
— Конечно, дор стратег, — хмуро ответил ловур.
— И сам в одиночку не ходи. Распорядись, чтобы всех наших спецов и офицеров охраняли по два бойца. А лучше по три.
Рудольф кивнул.
— Мне надо идти. Приберите у него. А то воняет очень уж сильно, — Элай опять покосился в сторону каюты Дауэра.
— Вас проводить?
— Надеюсь, что до переговорной я и сам доберусь, но ты пришли мне туда парочку бойцов, пусть сторожат.
— Слушаюсь, дор стратег.
— Усиль охрану Нары. Она единственная, кто видела мерзавца. И, скорее всего, он попытается до нее добраться.
— Да, дор стратег.
Элай понял, что очень не хочет начинать свое путешествие по извилистым и пустынным в это время коридорам "Рывка". Что он старательно оттягивает тот момент, когда останется один.
Рука сама легла на кобуру.
— Я пошел.
"Кому это интересно, девочка моя?"
По дороге в переговорную Элай два раза встретил бортовой патруль. Похвальная бдительность, которая не помогла бедолаге Дауэру. Надо было сразу же приставить ко всем офицерам охрану. Но кто же знал, что чужак так легко затеряется на корабле?
Но теперь "Рывок" патрулировали вооруженные солдаты, придирчиво вглядывающиеся друг в друга, и охотно останавливающие всех, кто показался им странным.
В лазарет уже попала первая жертва излишней бдительности. И слава Лодену, что пострадавший был только один. Воздух едва ли не искрил от разлившегося в нем напряжения и подозрительности. Ему не удалось удержать информацию о загадочном покойнике и безумном налете на морг. Слухи разлетелись по кораблю быстрее света, и приобрели новые детали.
Одной из версий стало, что таких тварей на борту несколько. Это хорошо стимулировало бдительность, но и паранойю развивало не меньше.
Всю дорогу Элай старался идти вдоль правой стены, поверх матовой алой полосы, то вспыхивающей, то угасающей от бегущих под нею огней. Игра света успокаивала, помогала думать. Да и двери на этом участке были по левую руку, и отсюда их проще контролировать.
Пульсация алого света настолько увлекла стратега, что он и не заметил, как добрался до нужного ему шлюза. Здесь был отворот налево, в узкий коридор, к лестнице. Девятнадцать намагниченных ступеней и комната советов к его услугам.
Приступ боли настиг стратега прямо у шлюза. Тело словно пронзили насквозь, и стон вырвался сам собой. Элай моментально покрылся холодным потом, привалился к стене, сипло дыша, и исподлобья огляделся. Только бы никто ничего не заметил.
Слава Лодену — коридор был пуст. Где-то далеко слышалась роковая поступь патруля, лязгающего ботинками по металлическому полу. Но ближе никого не оказалось. Шумно выдохнув, Ловсон осторожно распрямился, все еще держа руку на боку. Проклятая тварь стала шевелиться гораздо чаще. Это значит, что сразу после сеанса связи нужно будет зайти к Наре. Сколько он у нее уже не был? Четыре дня без подпитки?
Прислушиваясь к ощущениям, Элай сделал первый шаг. Вроде бы все в порядке. Боль не возвращалась.
Пока не возвращалась.
На совет он все-таки опоздал. А когда ввалился в кабинет и сел перед камерой, подрагивающие изображения Боевых Лордов все, как один, обернулись к нему.
— Сколько мы должны вас ждать, стратег? — с явным недовольством проговорил плечистый, одноглазый солокерец. Его лицо было почти черным от загара.
