Парни отреагировали потоком грубых шуток на сообщение Керана о том, что он близок к великому открытию.
— Малыш Керан все еще помешан на своей идее узнать, как все началось, — насмехался Вырубала. — Керан, а не задаться ли тебе вопросом, что появилось вначале: яйцо или курица?
— Очень скоро у меня будет ответ, — ликовал Керан. — Мне представилась уникальная возможность. Как только я узнаю, откуда появились проавиты, то смогу понять, откуда появилось все остальное. Все проавиты до сих пор живы, включая самое первое их поколение.
— Это только подтверждает, насколько ты глуп, — проворчал Вырубала. — Говорят, один в конце концов свихнулся из-за того, что был вынужден терпеть дураков. Господи, надеюсь, что никогда не дойду до такого.
Однако двумя днями позже Вырубала разыскал Керана Свисегуда именно по этому поводу. Он немного поразмышлял на досуге и обнаружил личный интерес.
— Ты специалист по особым аспектам, Керан, — сказал он, — но ты исходишь из неверной предпосылки.
— А именно?
— А именно, наплевать, как все началось. Важно то, что это может не иметь конца.
— Я хочу докопаться до начала, — сказал Керан.
— Дурень, способен ты понять хоть что-нибудь? То, чем обладают проавиты, настолько уникально, что мы даже не представляем, получили ли они это благодаря науке или благодаря дурацкой случайности.
— Скорее, благодаря их химии.
— Верно. Органическая химия достигла здесь совершенства. У проавитов есть всякие нексусы, замедлители, стимуляторы. Они могут отращивать и сокращать, складывать и удлинять что и как пожелают. Эти существа кажутся мне глупыми, как если бы они использовали эти штуки на уровне инстинкта. Но они у них есть, и это главное. С такими штуками мы станем королями патентной медицины Вселенной, так как проавиты не путешествуют и не стремятся поддерживать внешние контакты. Эти штуки могут делать что угодно и аннулировать что угодно. Я подозреваю, что проавиты умеют сжимать клетки, и подозреваю, что они способны кое-что еще.
— Нет, они не умеют сжимать клетки. Ты несешь чепуху, Вырубала.
— Неважно. Эти штуки уже превратили общую химию в нонсенс. С фармакопеей, которую можно купить здесь, человеку больше не обязательно умирать. Ты оседлал игрушечную лошадку на палочке, не так ли? Но сидишь на ней задом наперед. Они говорят, что не умирают.
— Кажется, они абсолютно уверены в этом. Если бы они умирали, то они были бы первыми, кто узнал бы об этом. Так сказала Нокома.
— Что? У этих существ есть юмор?
— Кое-какой.
— Как бы то ни было, Керан, ты не понимаешь важности открытия.
— Наоборот, я единственный, кто понимает ее пока. Если проавиты бессмертны, как они утверждают, тогда все еще должны быть живы самые старые из них. У них я смогу узнать, как начался их — и возможно любой другой — род.
Вырубала превратился в разъяренного быка. Он рвал на себе волосы и чуть не вытащил уши с корнем. Он раздул ноздри, взрыл копытом землю и издал бычий рев «Да наплевать, как это началось, идиот! Главное, что это может не кончаться!» так громко, что холмы вернули эхо:
— Да наплевать… идиот…
Керан Свисегуд шел к дому Нокомы, но без нее и без ее приглашения. Он пришел, зная, что ее нет дома. Это было подло, но в экспедиции подлость стала привычным делом.
Без сопровождающего будет проще разузнать о девятистах бабушках, о пресловутых живых куклах. Он выяснит, что происходит со стариками, раз они не умирают, и откуда появились самые первые из проавитов. Вторгаясь в дом, он рассчитывал на врожденную вежливость жителей астероида.
Дом Нокомы, как и все остальные дома, располагался в зарослях на вершине большого плоского холма — Акрополя проавитов. Дома представляли собой постройки из глины, хотя и выполненные с некоторым изяществом, и казались растущими прямо из холма, как бы являясь его продолжением.
Керан поднялся по извилистой мощеной тропинке и вошел в дом, на который однажды указала ему Нокома. Он вошел крадучись и столкнулся лицом к лицу с одной из девятисот бабушек… такой, скрываться от которой не было никакой надобности.
Бабушка была маленькой, она сидела и улыбалась ему. Они поговорили — без особого труда, хотя и не так легко, как с Нокомой, которая понимала Керана с полуслова. Потом на ее зов вышел дедушка, и он тоже улыбался Керану. Эти два старика выглядели немного ниже, чем проавиты средних лет. Они были любезны и безмятежны. Их окружала атмосфера, которой чуть-чуть не хватало запаха былого, — но не отталкивающая, а сонная, располагающая к воспоминаниям, почти печальная.
— Есть тут кто-нибудь старше вас? — наконец спросил Керан.
— Очень-очень много! Никто не знает, сколько, — ответила бабушка. Она позвала еще одну бабушку и еще одного дедушку, старее и ниже ростом, едва ли выше пояса проавита средних лет, — маленьких, сонных, улыбающихся.
Теперь Керан знал, что проавиты не носили масок. Чем они старше, тем выразительнее и интереснее у них лица. Только лицо неразвитого проавита средних лет могло вызывать сомнения. Маски не способны выражать такое спокойствие и улыбчивость старости, как эти лица перед ним. Странный текстурный материал и есть кожа их настоящих лиц.
Здесь должны были находиться десятки поколений таких старых и благожелательных, таких слабых и сонных, вплоть до самых старых и самых маленьких.
— Насколько стары самые старые? — спросил Керан у первой бабушки.
— Мы говорим, что все мы одного возраста, пока мы вечны, — ответила бабушка. — Конечно, это неверно, что все мы одного возраста, но спрашивать, насколько мы стары, бестактно.
— Вы не знаете, что такое лобстер, — сказал им Керан, дрожа, — но на свете есть такое существо, которое будет безмятежно вариться, если вода нагревается медленно. Лобстер не беспокоится, потому что не понимает того, что нагрев связан с опасностью. То же самое происходит здесь со мной. Я скольжу с вами с одной ступени на другую, и моя доверчивость не бьет тревогу. Существует опасность, что я поверю всему о вас, если буду получать информацию небольшими порциями, а оно так и будет. Я верю, что вы существуете, пока вижу вас и могу коснуться. Так что, я сварюсь, как тот лобстер, прежде чем вернусь назад. Есть тут кто-нибудь еще старше, чем присутствующие?
Первая бабушка приказала Керану жестом следовать за ней. Они спустились по наклонному полу в более старую часть дома, которая должна была находиться ниже уровня земли.
Живые куклы! Они были здесь — рядами на полках и сидящие в маленьких креслах в нишах. Действительно размером как куклы, несколько сотен.
