что-то невероятно интересное и в то же время простое. Через пару часов энтузиазм поутих, да и методики исследования были исчерпаны. Последние 10 минут за моей работой наблюдала Рита, и я всячески хотел её удивить. На экране были голые цифры, которые для наблюдателя особого интереса не представляли.
– Ты можешь визуализировать данные, – предложил Ин. – Будет интереснее смотреть, тем более, человеку с медицинским образованием.
– Хорошо, это несложно, данные уже содержат граничные параметры тела.
И я вывел на большой телевизор трёхмерное изображение себя и параметров поля в режиме реального времени. Разукрасил в разные цвета разные частоты.
В целом был цветовой хаос, из которого не удавалось ничего извлечь.
– А нельзя убрать шум, оставив постоянные составляющие? – спросила Рита.
– Я уже пробовал пятью разными способами. В итоге не удаётся выделить основу сигнала, всё уходит в шум и чистится.
– А ты примени технологию Дашина со сдвигом волны, чтоб усилить мнимую составляющую, – подсказал Ин.
– Так я не знаю алгоритма, – с досадой ответил я.
– Какого алгоритма, – спросила Рита.
– Эмм, это я сам с собой, мысли вслух. Есть один метод, который я не проверил ещё, – оправдался я.
– Ты, может, и не знаешь, – продолжал мысленно вещать Ин, – но часть этой технологии была в его дневниках. Хочешь удивить свою девушку? Дневник с кожаной обложкой, страницы сто, сто двадцать. Там основа технологии, дальше додумаешь сам. Не справишься, я подскажу. Вперёд.
Я встал, подошёл к сейфу, открыл его известным только мне способом и извлёк оттуда дневник с коричневым потрескавшимся корешком.
Рита с интересом наблюдала за происходящим.
–Ух ты, у тебя даже настоящий сейф есть! – с неподдельным интересом воскликнула она. – По внешнему виду модель sel8000
– 9000, так в документации было написано, – поправил я её.
– Откуда? Их же ещё выпускать не начали?!
Я посмотрел на Риту с удивлением и вопросом на лице, который она сумела прочитать.
– А что ты так смотришь? У каждого свои увлечения, – с таинственной улыбкой ответила она.
Я сделал серьёзное лицо, плавно переходящее в не выражающее никаких эмоций.
– Боюсь даже представить, что это за увлечения, – тихо произнёс я. – Да это шутка, – я улыбнулся, – потом расскажешь. Я уверен, мне тоже будет интересно.
Я продолжил исследовать дневник. Положил его на низкий журнальный столик по среди комнаты, поднёс светильник поближе и уселся в кресло. Рита последовала моему примеру, кресел у этого стола было как раз два.
– Что за рукописи? 95-00 это ещё что шифр? Года?
– Верно, рукописи одного очень умного человека. Тут должно быть одно математическое преобразование, его я ещё не применял к решению вот той задачи, – и я кивнул головой в сторону телевизора, показывающего мою цветную ауру.
Информация была верная, на сотой странице начались графики волновых функций, отрисованные твёрдой рукой. Меня всегда поражало, как люди, рождённые в эпоху карандаша и линейки, профессионально использовали эти инструменты. И, словно читая мои мысли, Рита подметила:
– Как же красиво и чётко начерчено, казалось бы, ежедневник, и можно было бы обойтись эскизом или наброском, а тут целый чертёж. Автор и вправду неординарный гений.
Я улыбнулся, но всё же решил не раскрывать имя автора.
Пролистав несколько страниц, я понял, что имел в виду Ин, говоря про «не разберёшься, я подскажу». Лист за листом мы наблюдали только формулы, в большинстве своём это были сложные интегралы. Редко по тексту дневника попадались идеальные графики, но в целом картина не менялась, разъясняющих комментариев не было.
Я пытался мысленно вести логическую нить рассуждений автора, и у меня неплохо получалось. Долистав до конца темы, я увидел её завершение в виде выделенного в рамку заключения. Оно представляло из себя двойной интеграл с архисложной подынтегральной функцией, которая учитывала все гармонические составляющие и раскладывалась в длиннющий многочлен.
– Вывод-то есть в общем виде, но как его применить к нашей задаче? – спросила Рита.
– Данная функция, – начал отвечать я, – производит сдвиг по фазе, показывая в каких гармониках достигаются экстремумы функции. Волна разворачивается в поперечную составляющую, и уже здесь находятся максимумы.
– Ничего не понятно, но звучит очень интересно, – продолжай, Ян.
– Чтоб понять это, представь волну в море, и ты смотришь на неё в разрезе с боку – это есть классическое представление графика волны. Теперь представь момент появления волны: ты смотришь сверху, ровная гладь воды, на неё падает камень, от него по поверхности начинают расходиться волны во всех направлениях. Так вот все волны, не совпадающие с исследуемым по классической теории направлением, и будут являться поперечными, и энергии в них содержится в разы больше общего представления.
– Так вполне наглядно, – Рита даже закрыла глаза чтоб мысленно всё лучше представить, – но как эту теорию применить к полю?
– Поле в нашем случае – это и есть водная гладь, – продолжил объяснять я. – А значит, нужно видоизменить формулу. Это совсем несложно, нужно добавить интегральчиков и членов в функцию по количеству влияющих переменных. – Тут я немного притих, оборачиваясь на разноцветную картинку и не веря напрашивающемуся выводу, – количество спектров, точнее каждая частота исследования, и будет этими переменными.
Я взялся за голову.
– Это же практически невозможно.
– Не думай дискретно, думаю аналогово, – мысленно пришла подсказка Ина.
– Точно, непрерывность поля! В математической модели двойной интеграл по координатам, значит нам надо добавить третью координату, и ещё один интеграл с огромными пределами по частоте. В функцию я их добавлю. Ещё сложность интерпретации функции под наш случай – это то, что в дневниковой модели в качестве источника возмущений используется математическая точка, то есть объект, который никак не учитывается в функции. А что у нас? Что является возбудителем колебаний?
И мы оба, я и Рита, уставились на изображение на экране.
– А я знаю ответ, – мысленно приободрил меня Ин.
– Если источником колебаний является мозг, – продолжал рассуждение я, глядя на изображение контура тела и расходящиеся от него разноцветные полоски, этот вид сейчас напомнил мне, как в луже на поверхности воды растекается бензин. – То тело – это…
– Антенна, – в один голос я и Рита выдохнули это слово.
Наступила тишина.
Дальнейшие преобразования были делом техники, в чём я был достаточно силен, поэтому времени потратил совсем чуть-чуть.
– Вроде всё учёл, – сказал я вслух и чётко клацнул по клавишам, запустив расчёт.
Графическое изображение было привязано к массиву данных, который редел с каждой секундой. На изображении это проявлялось исчезновением разноцветных ниточек силовых линий поля моей ауры. Процесс оказался не быстрым – около трёх минут программа шуршала.
– Результат тебя удивит, – сказал
