— Почему, милый Спарби? — спросила Лея.
— Вам здесь грозит опасность, если вы останетесь, то умрете, — Спарби собрал все ее вещи в тюк, взвалил его себе на спину и поманил свою госпожу за собой. — Вы обещаете мне, госпожа?
После долгих колебаний Лея ответила: «да».
Они вышли во двор. Спарби отвязал жеребца и помог взобраться на него Лее. Проводил ее до ворот.
— Берегите его, госпожа, и никогда не возвращайтесь сюда, этот дом проклят. Скачите, госпожа, скачите, — сказал он и передал поводья Лее. Она хлестнула коня и он пустился вскачь. Карлик некоторое время смотрел ей вслед, затем смахнул слезу и направился в подземелье.
Когда Спарби вошел в подземелье, то сразу увидел фигуру своего хозяина, сидящего у чаши. Он, казалось, был увлечен разговором с этой тварью. И еще, краем глаза, карлик заметил на столе талисман, подаренный его господину тибетскими ламами. Талисман, дарующий его господину власть над всеми демонами земли. Спарби взял талисман и сжал в кулаке.,
— Хозяин, я пришел сказать тебе, что пора уничтожить эту тварь, пока она не уничтожила нас, — сказал карлик. Роджерс вздрогнул от неожиданности и повернулся к нему лицом. Глаза его светились холодным светом, но в них скрывался дьявольский огонь, неподвластный даже самому Роджерсу. Да и сам Роджерс не принадлежал себе Его душой и телом управлял демон, заключенный в «хрустале».
— Я уже говорил, Спарби, ты становишься слишком сентиментальным, Энтони двинулся на карлика, в руке его блеснул нож.
— Я знал хозяин, что он живет в тебе, но этого больше не будет, Спарби швырнул талисман в огонь.
— Нет! — эхом разнесся по подземелью крик Роджерса.
Вместе с тем, как первые языки пламени коснулись талисмана, по «хрустальному» кокону побежали трещины и он развалился. Тварь вырвалась на волю. Теперь она казалась куда больше, чем раньше.
Спарби, остолбенев от страха, смотрел в серебряные глаза чудовища, его хозяин в бессилии извивался по полу, выкрикивая заклятья и чертя магические знаки. Но ничто уже не могло повредить освобожденному демону. Его черные крылья сомкнулись над ними, и они погрузились в первобытный мрак и ужас.
V
Замок ходил ходуном. Скала сотрясалась, рискуя расколоться. Будто наступил конец света, будто все демоны ада собрались на пиршество в замке. То тут, то там в окнах вспыхивали огни и мелькали зловещие тени.
Люди из селения собрались на окраине и смотрели в сторону замка, но никто из них не решился отправиться туда.
Среди них стояла Лея. Она смотрела, как огненные фейерверки взлетают над замком и плакала. Она смотрела туда, где полгода прожила с мужем, и где теперь жила Смерть.
Она, как и многие здесь, поняла это. Но в ней жил тот, кому предстояло прославлять имя Роджерсов в веках. В ней жил ребенок ее мужа, бесславно погибшего воина и чародея ЭНТОНИ ДЖИЛЛИСА РОДЖЕРСА.
Егор пришел домой довольно поздно и как всегда крепко выпивши. Почти весь вечер он пьянствовал со своим постоянным собутыльником Никитой, только ближе к ночи приятели расстались.
Слегка пошатываясь, Егор взобрался по порожкам на крыльцо, вытащил из кармана ключ, с большим трудом после нескольких попыток попал в замочную скважину. Облегченно вздохнув, он открыл дверь, сделав шаг вперед, зацепился за порожек ногой и рухнул как подкошенный на пол, больно стукнувшись обо что-то рукой. Это загрохотало и упало на Егора, слегка придавив своей тяжестью. Зазвякало бьющееся стекло, по полу покатились пустые кастрюли и бутылки.
Егор выругался крепким словечком, осторожно придерживая дверцы узкого и высокого шкафчика, чтобы не вывалился остальной хлам, поставил его на место.
— Вот сука, накаркала мне несчастье сегодня, того и гляди шею дома сломаешь. Ну завтра я до тебя, Клавдия, доберусь, — вслух сказал он.
Сегодня Егор поругался с ней, вечером приходил взять самогону в долг, еще не расплатившись за прежний. Бабка Клава не дала ему ни капли, Егор со злости вышиб стекло в окне кирпичом, она же вдогонку наговорила обидчику много проклятий. Все бы ничего, но поговаривали на селе: мол, колдунья она, с чертями путается. Егор-то самогонки нашел, только вот здорово не везет ему сегодня. На околице неизвестно почему подрался со своим бригадиром Федором, чуть ножом в бок не получил, Никита разнял. Пошел в гости к бывшей своей жене — на детишек посмотреть, с женой он уже года три не живет, ушла она от него. Дебоши ежедневно, пьянки, кто такое выдержит. Так теща. на него собак спустила, едва успел ноги за ворота унести. Потом решил податься к сорокалетней вдовушке из соседней деревушки, к ней все мужики холостяки бегают — в реку с мостика свалился.
Благо ребятишки на отмели коней купали, вытащили. А теперь вот шкаф чуть голову не проломил.
«Как это он только умудрился повалиться, тяжелый ведь, нарочно и то не сразу сдвинешь», — подумал Егор, проходя на кухню.
Заглянув в холодильник, он обнаружил, что кроме прокисшего супа и пожелтевшего от времени куска сала в нем ничего нет. Недовольный, он хлопнул дверцей и удалился в спальню, на ходу скинув башмаки и штаны, на рубашку сил у него не хватило.
— Спать, спать, завтра что-нибудь в магазине куплю, — прошептал он и плюхнулся на кровать. Уже через минуту он мирно похрапывал в неестественной для спящего человека позе.
До полуночи он спал спокойно, но только часы пробили двенадцать, ему стал сниться удивительный сон.
Егор шел по пустыне. Яркое солнце нещадно палило. В горле пересохло, язык, одеревенев, прилип к нёбу. Ноги подкосились, и он упал на раскаленный темно-желтый песок.
Теперь Егор уже полз, пытался из последних сил покорить высокий бархан. Он словно вода волною осыпался, но Егор снова и снова карабкался вверх, захлебываясь песчинками, Его толкала непреодолимая сила, как будто кто-то гнал вперед неразумную машину в облике человека. Руки по локоть утопали в зыбучей жиже, ноги не находили опоры — скользили. Еще немного, совсем чуточку, и, облегченно вздохнув, он растянулся на вершине бархана. Высохшие глаза увидели воду. Она шумно шелестела, и совсем рядом, внизу, всего в нескольких метрах. Небольшая рябь пронеслась по озеру, и оно заиграло, заблестело сотнями серебряных искорок, ослеплявших, как зеркальные зайчики. Прозрачная до голубизны вода манила, притягивала к себе животворной прохладой, словно неотразимая красавица протягивала нежные ручки, предлагая себя.
Егор кубарем скатился с-бархана и, подняв столб брызг, с головой окунулся в бирюзовое озеро. Он пил с жадностью верблюда, стараясь одним глотком втянуть в себя весь водоем. Но жажда не проходила, она еще больше пронизывала его тело, как червяк прогрызает насквозь спелое яблоко.
