- Что ж, это хорошо, - кивнул отец Люцер.
- Теперь мы точно знаем, что он шпион. Может, разобраться с ним без лишнего шума?
- Нет, Петр, нет. Так не годится. Убрать-то его несложно, и даже тайно убрать несложно. Но они ведь там догадаются. Как это так: был лекарь, и вдруг сгинул! Доказать они, конечно, ничего не смогут, но будут уверены, что это наших рук дело.
- Ну и пусть!
- Видишь ли... Здесь, как и в любом крупном деле, существуют свои правила игры. Убрать без причины их человека - значит нарушить эти правила. Тогда и у них развязываются руки, а я не хочу, чтобы точно так же потом исчезали мои люди. Надо все сделать официально, тем самым мы и правил не нарушим, и очерним противника всенародно. Ведь какой случай удачный: лекарь-чернокнижник! Мы этому Альцесту устроим хороший Процесс и никто и пикнуть не посмеет...
- Хорошо, отец Люцер, как скажете. Какие будут по этому поводу указания?
- Для начала, - сказал отец Люцер, - арестуйте лекаря и упрячьте в темницу. Чем быстрее, тем лучше. Где он сейчас?
- Уехал еще с утра за город - травы целебные собирать. Обещался вернуться поздно вечером.
- Тогда не теряй времени, иди предупреди, чтоб у ворот его встретили...
- Уже предупредил, отец Люцер. Лука и Иоанн тоже в курсе, я им поручил ждать лекаря в его комнате, чтобы сразу, у ворот, не спугнуть.
- Разумно, - похвалил отец Люцер. - А что там с делом о вампирах, есть ли какие-то сдвиги?
- Практически никаких, отец Люцер, - с сожалением проговорил Петр. - Надо бы мне в Овраг съездить...
Отец Люцер с одобрением посмотрел на Петра.
- Хорошо, как только закончим с лекарем, поезжай, только ненадолго.
С улицы донесся стук подков о каменную мостовую.
Петр забеспокоился.
- Все, иди, - торопливо сказал отец Люцер.
Петр кинулся к двери.
- И как только задержите, сразу ко мне! - крикнул ему вдогонку отец Люцер. - Слышишь?..
Альцест покосился на физиономию монаха, сморщившуюся в умильной улыбке.
Вот жизнь у них, подумал он, сплошное притворство. Актеры только на сцене играют, а этим все время приходится...
Он поглядел, как монах закрывает ворота и зашагал к привычно серевшему зданию аббатства. В руках он нес большой пучок зверобоя, на плече висела полотняная сумка с другими растениями, собранными за городом. Когда он проходил мимо окна своей комнаты, ему показалось, что там мелькнул свет. Откуда бы?
Альцест ступил в плохо освещенный коридор. Нашарил в кармане ключ, отпер дверь. В комнате, конечно, было темно. Альцест положил охапку зверобоя на стол и хотел зажечь свечу.
- Что-то ищете, господин лекарь? - раздался вкрадчивый голос.
Альцест вздрогнул.
- Кто здесь? - спросил он, медленно выговаривая слова.
Неожиданно комната озарилась светом.
Из-за книжного шкафа вышли три человеческие фигуры.
- Добрый вечер, господин лекарь! - сказал Лука.
В руках у него был фонарь.
Петр подошел к двери, плотно прикрыл ее и задвинул засов.
- Вечер добрый, - внешне спокойно ответил Альцест и снял с плеча сумку.
- Стоп-стоп! - вдруг сказал Иоанн, принимая у него сумку.
Альцест почувствовал, как на сердце опускается тяжесть. Нехорошее предчувствие заскребло ему душу. Он хотел что-то спросить, но понял, что это бесполезно и лишь тяжело выдохнул.
- Да, господин, лекарь, - сказал Петр без улыбки, - ознакомились мы с вашими сочинениями...
Альцест все понял. Теперь он стоял и не скрывая презрения смотрел на монахов. - Надо вам сказать, очень занимательно написано, - продолжал Петр, особенно мне понравилось упоминание о "Падшем Ангеле". Эта книга как нельзя более подходит к теперешней ситуации. "И было у него все: и крылья ангельские, и лик светлый, и любовь Господня. Но обуяла его и завладела душой гордыня непомерная..." Помните, господин лекарь?
Альцест пристально смотрел на Петра.
- Мне жаль вас, - сказал он. - Настанет день, когда вы проклянете себя за свершенные злодеяния, но будет поздно. Не поможет вам тогда ни ваша вера, ни ваш фанатизм. Поверьте мне такой день настанет...
- Ну-ну, господин лекарь, - грубо сказал Иоанн, доставая веревку. - Для вас такой день уже наступил. Давайте руки, и без шуток!
Альцест протянул руки и Иоанн туго связал их. Петр молча открыл дверь.
- Иди, - тихо сказал он Альцесту.
Лука с фонарем в руках вышел первым, за ним Альцест и Иоанн. Они двинулись по коридору к лестнице, ведущей в подвал. Петр не пошел за ними, он должен был идти к отцу Люцеру.
Возле самой лестницы Альцест остановился, посмотрел вниз и побледнел. Увидев, что Петр еще не ушел, он с трудом проглотил подступивший к горлу комок и хрипло крикнул, глядя на Петра:
- Такой день настанет!
ГЛАВА 11
Время здесь тянулось медленно, словно нехотя, но все же не стояло на месте. Минуло лето и пришла сухая затяжная осень, желтая и грустная пора года. Для Марии именно осень была символом умирающей природы, несмотря на пышно разлитое по земле золото и теплый багрянец, покрывающий пятнами деревья. Правда здесь, в горах, осень была какой-то невыразительной, прозрачной. Все так же возвышались Тарпакские горы, все так же зеленели в парке ровно подстриженные вечнозеленые кусты, только с немногочисленных деревьев постепенно сходила листва.
Затем надвинулась зима. Она начала с холодных мелких дождей, сдобренных горохом града, затем к дождю добавились хлопья мокрого снега, а потом неожиданно ударил мороз. Земля остыла и окаменела, лужи остекленели. И снег, теперь уже пушистый и густой, принялся укрывать мертвую природу своим белым саваном.
Замок насупился. Ему не нравилась назойливая вьюга, пытающаяся то проникнуть сквозь щели окон, то ворваться в распахивающуюся дверь, то заглянуть в трубу камина. Ему не нравились жестокие морозы, от которых начинал звенеть и трескаться камень. Только к ветру он относился благосклонно - тот заботливо сдувал с башен белый снежный налет.
Озеро, которое так любила Марта, спряталось подо льдом. Исчезли и заросли, и кувшинки, затаившись глубоко на дне, там, где мороз был бессилен.
Появились длинные однообразные вечера. Их особенно хорошо было коротать за книгой. Марии нравилась зима. Чрезвычайно приятно сидеть вот так перед раскрытой книгой и слушать, как за окном злобно гудит вьюга. Покачивается маленький огонек свечи, шелестят пожелтевшие страницы, и только снег осторожно постукивает в стекло. В камине гудит огонь. Все как в старой доброй сказке.
И вот наступила весна. Сначала начал таять снег. С удивлением и негодованием талая вода спускалась с гор в долину, шумя и размывая землю на своем пути. В воздухе запахло сыростью. А когда немного подсохла грязь, природа стала оживать. Необыкновенная, ни с чем не сравнимая свежесть заполнила весенний воздух. Беспечно защебетали птицы.
