Дауло кивнул.
– Что ж, но если тебе захочется чего-то еще, то не надо стесняться, ты просто скажи мне. И кстати, коль ты уже заговорила об этом, – ты ещё не решила, когда покинешь нас?
Джин пожала плечами.
– Мне бы не хотелось злоупотреблять вашим гостеприимством дольше, чем принято, – ответила она. – Я бы могла отправиться домой даже сегодня, если становлюсь вам в тягость.
На лице Дауло мелькнуло какое-то странное выражение.
– Ну, если ты на этом настаиваешь, я, конечно, мог бы помочь тебе с отъездом. – произнес он. – Но твое присутствие нам вовсе не в тягость. Более того, я бы даже посоветовал, чтобы ты оставалась у нас до тех пор, пока окончательно не наберешься сил.
– Ты прав, – согласилась Джин, – мне бы ужасно не хотелось свалиться без чувств где-нибудь между Азрасом и Солласом. Вряд ли бы мне повезло во второй раз найти такую заботу и гостеприимство, которое я встретила в семье Сэммон.
Дауло фыркнул.
– Как я вижу, ты научилась тонкому искусству лести.
Тем не менее, Джин показалось, что он произнес эти слова с явным удовольствием.
– Ну, не совсем. Скажем так: тонкому искусству правды, – игриво возразила Джин. «Если не считать той чудовищной лжи, которой я постоянно пичкаю всех вас», – добавила она про себя. Мысль об этом заставила её покраснеть. Джин быстро огляделась по сторонам, стараясь сменить тему разговора. По другую сторону рынка, в северо-западной части поселка, она заметила странное на вид сооружение.
– А это что такое? – поинтересовалась Джин, указывая на него.
– Это всего лишь вход в рудник, – пояснил Дауло. – Не думаю, что он слишком красив, но отец решил, что его не стоит особенно украшать, поскольку приходится слишком часто производить замену.
– Ах, да, твой отец упомянул вчера вечером какой-то рудник, – кивнула Джин, – а что там добывают?
Дауло как-то странно посмотрел на нее.
– А ты разве не знаешь?
Джин почувствовала, как у неё на лбу выступили капельки пота.
– Нет. Откуда мне знать?
– Просто я подумал, что любой, кто решил посетить какой-либо район, наверняка бы заранее постарался как можно больше узнать о нем, – ответил Дауло нравоучительным тоном.
– Всеми исследованиями занимался мой брат Мандер, – нашлась на ходу Джин, – он всегда брал на себя… все детали.
И тотчас перед мысленным взором Джин возникло лицо Мандера.
Лицо, которое она больше никогда не увидит.
– Да, – прошептала она, пытаясь побороть навернувшиеся слезы. – Как я теперь буду без моего Мандера.
Несколько мгновений они постояли молча, а вокруг них, словно рокот прибоя, раздавался шум пестрой многоголосой толпы. Принимая во внимание небольшие размеры Милики, Джин предполагала увидеть вместо громко именуемого озером водоема всего лишь пруд для уток, зажатый между дорогой и домами. Каково же было её удивление, когда взору предстала искрящаяся на солнце водная гладь, на добрых три четверти километра прорезавшая сэммоневский сектор Милики.
– Ого, какое оно… огромное, – все, что смогла произнести Джин, когда они остановились на переброшенном через озеро мосту.
Дауло усмехнулся.
– Это уж верно, – согласился он, – Ты заметишь, что оно протянулось под большой окружной дорогой через весь Внешний парк. Это – главный источник питьевой воды для Милики, не говоря уже о том, что озеро – отличное место отдыха.
– А откуда в него поступает вода? – поинтересовалась Джин – Я что-то не заметила поблизости никаких речек и ручьев.
– Нет-нет, оно пополняется за счет подводных ключей. А возможно, и подземной реки, которая, в свою очередь, впадает в реку Сомиларий, что протекает к северу отсюда. Толком ответ никто не знает.
Джин кивнула.
– Осмелюсь спросить, насколько важно наличие водного источника для работы вашего рудника?
И хотя Джин по-прежнему неотрывно смотрела на озеро, она почувствовала на себе взгляд своего спутника.
– Практически никакого, – ответил Дауло. – Сама по себе добыча не требует воды, а процесс обогащения руды исключительно каталитический. А почему ты спрашиваешь?
Джин заколебалась, но отступать было уже поздно.
– В начале нашего разговора ты заметил, что иные люди желают несчастья другим, – осторожно начала она, – теперь же мне понятно, что наряду с рудниками, ваша часть Милики контролирует и водоснабжение. Твоя семья поистине обладает неограниченным могуществом… и это могущество наверняка вызывает у окружающих зависть.
Джин посчитала про себя до десяти, прежде чем Дауло заговорил снова.
– А почему тебя так интересуют наша семья? – спросил он. – Или же, если на то пошло, вся Милика?
Справедливый вопрос. Джин уже узнала все необходимое об устройстве и быте квазаманских деревень, и максимум через пару дней она отправится на исследование городов. И междуусобные интриги небольшой деревушки, затерянной в лесной чаще, должны были по идее меньше всего интересовать её. И все же…
– Не знаю, – честно призналась она, – может, потому, что я искренно вам благодарна… За это время я вроде как успела подружиться с вашей семьей. Как бы там ни было, ты мне не безразличен, и если я в силах вам чем-то помочь, я бы с радостью это сделала.
Джин не была уверена, какой реакции ей ожидать – согласия, благодарности, даже подозрительности. Но презрительное фырканье её спутника, что раздалось у неё где-то за ухом, застало её врасплох.
– Ты можешь нам чем-то помочь? – высокомерно ответил Дауло. – Замечательно! Ты, женщина без роду и племенем? И какую же, интересно, помощь ты нам предложишь?
Джин почувствовала, что залилась краской. «Ну-ка, возьми себя в руки, девочка, – приказала она себе и крепко прикусила язык. – Ты забываешься. Ну-ка, вспомни свою роль».
– Прости, – униженно процедила она сквозь зубы. – У меня и мысли не было вас оскорбить. Просто я подумала… пусть даже у меня никого не осталось, у меня все-таки есть друзья…
– Друзья в городе, – с намеком ответил Дауло.
– Как бы тебе сказать… да.
– Хм, – снова фыркнул Дауло, хотя и не столь презрительно, а затем вздохнул, – Ладно, забудем об этом, Жасмин Алвентин. Я благодарен тебе за твое предложение, но нам обоим известно, что оно неприемлемо.
– Да, наверное, ты прав.
– Прекрасно, а теперь пойдем. Я покажу тебе Внешний парк.
Стиснув зубы, Джин скромно потупила взор, как и полагается добропорядочной квазаманской женщине, и последовала за Дауло.
Внутренний дворик дома Сэммонов погрузился во мрак, поздний ужин закончился, и посуду унесли. И вместе с тишиной и уединением пришли мысли о Жасмин Алвентин.
Дауло не хотелось думать о ней. По правде говоря, он прилагал неимоверные усилия, чтобы выбросить её из головы и сосредоточиться на работе. Он нарочно пораньше завершил прогулку по Милике под тем предлогом, что Джин ещё слишком слаба, и прямиком направился в шахту, чтобы понаблюдать, как ведутся крепежные работы. После чего на пару часов вернулся домой и зарылся в бумагах, которые их шахта, казалось, производила в тех же объемах, что и отработанную руду. И вот теперь Дауло даже отложил обед, чтобы не встретиться с Жасмин за общим столом, надеясь, что сытый желудок и полный напряженных трудов день скорее склонят его ко сну.
