— Собери все, — буркнул он Брагину. Отошел, сел в траву, вынул из кармана блестящий кубик фонора и растерянно подбросил его на ладони. Нажал крохотную кнопку. Запись он прослушал раз десять, но с удивившим его самого идиотским упорством прокручивал снова и снова, — видимо, потому, что до сих пор не мог полностью поверить в случившееся. Такого не должно быть. Давно миновала эпоха утлых, лишенных связи с берегом драккаров-каравелл-бригов. И даже человеку, привыкшему иметь дело с Невероятным и Невозможным, трудно смириться с тем, что в нескольких парсеках отсюда бесследно исчезают космические корабли. Земные звездолеты. Корабли цивилизации, достигшей могущества, которое и не снилось богам прошлого. Корабли мира, приучившего своих граждан к гордой мысли, что они — почти богоравны.
Но что поделать с тоненьким голосом фонора, сухо перечисляющим оскорбляющие богов даты и события?
— Второго июня текущего галактического года на Базу-16 не вернулся рейдер-разведчик «Гвидон», первым из земных кораблей вошедший в шаровое звездное скопление Большой Золотой Черепахи. Экипаж — пять человек.
Четвертого июня исчез звездолет «Эсмеральда», трасса полета которого проходила в трех световых часах от условной границы звездного скопления. Экипаж — три человека.
Пятого июня с борта балкера «Хоббит» во время гиперперехода исчезли два члена экипажа из пяти. Оставшиеся не заметили, как и когда это произошло. «Хоббит» проходил в световой неделе от условной границы скопления.
Шестого июня исчез звездолет «Босфор», экипаж — семь человек. Проходил в двух световых сутках от условной границы скопления.
Восьмого июня с борта корабля «Магеллан» во время гиперперехода исчезли пассажир и один из членов экипажа. Имеется свидетель — штурман утверждает, что видел, как пассажир «буквально растворился в воздухе».
Восьмого же июня, четырьмя часами позже происшествия с «Магелланом», прервана связь с форпостом на планете Гахерис Альфы Звездного Филина.
Девятого июня все полеты как в обычном, так и в гиперпространстве ближе чем на световой месяц от условной границы звездного скопления были запрещены. В течение последующей недели не пропал ни один корабль и не было случаев исчезновения людей. Связь с Гахерисом восстановить не удалось. Посланный туда беспилотный рейдер-разведчик на Базу-16 не вернулся, на вызовы не отвечает.
В общей сложности пропали три пилотируемых корабля и один беспилотный, исчез двадцать один человек — не считая девяти членов экипажа форпоста на Гахерисе.
Семнадцатого июня к скоплению Большой Золотой Черепахи направлен снабженный специальной аппаратурой рейдер «Дротик». Экипаж — сотрудники отдела «Динго» Спасательной службы Астрофлота Григорий Бильджо и Ален Ле Медек.
Меншиков выключил фонор. Семнадцатое — это сегодня. О судьбе «Дротика» сведений еще не поступало, и упорно молчал Гахерис — планета ближайшей к Большой Золотой Черепахе звезды…
— Саймон, ты веришь в космических драконов? — спросил Меншиков, не поднимая головы.
— Нет. Как и ты, — сказал стоявший над ним Роксборо.
— Жаль, жаль, — сказал Меншиков. — А здорово было бы, верно, — космический такой дракон, умеющий протягивать лапу в подпространство? Загарпунить его, как Белого Кита, и никаких тебе сложностей… Сай, я догадываюсь, о чем ты хотел спросить — страшно мне или нет. Ага?
— Н-ну… Пожалуй, я не стал бы так четко формулировать, но суть…
— А мне вот не страшно, — признался Меншиков. — Знаешь почему? Как может быть страшно, когда не знаешь, чего или кого бояться? Просто неизвестности как таковой бояться, по-моему, глупо — мы ведь профессионалы. Тут что-то другое, не страх… Сай, ты никогда не охотился, тебе не понять, что испытывает охотник, когда однажды ему самому предстоит стать дичью, причем, заметь, неизвестно чьей дичью. Оригинальное ощущение, как ни стараюсь, не могу подобрать ему название…
Он поднялся, отряхнул колени и, не оглядываясь, пошел к своему вертолету. Назойливо звенели цикады. Саймон Роксборо шагнул было следом, но остановился, махнул рукой и потянул из кармана видеофон. Жадно уставился на крохотный экран. Там по-прежнему алела «омега» из греческого алфавита — от «Дротика» по-прежнему не было никаких сообщений, хотя расчетный срок истекал. Оставалось два часа, потом — неизвестность, которой и так хватает с лихвой…
Глава 2. «Динго» как оно есть
На галерее, где он стоял, царила полутьма, как и внизу. Там, внизу, в центре зала, над черным решетчатым диском инфера сплетались в диковинные узоры, превращались в фантастические цветы зыбкие дымы цветомузыки. «Сотворение мира» — узнал Меншиков пьесу. Дымы сплелись в нарочито грубый, словно обкусанный шар удивительно чистого алого цвета, потом изнутри полыхнула белая вспышка, желтые лохматые протуберанцы слепо и властно подавляли алый, впитывали его, растворяли в себе, зеленые змеистые молнии струились от полюсов к экватору. В ярком огне рождалась планета — миллионы лет до первых живых капелек, миллионы лет до кислорода в атмосфере, миллиарды лет до человека. До Меншикова и замаскированного бластера в кармане его комбинезона с эмблемой инженера-ремонтника. До звездолетов, которые бесследно исчезают там, у Большой Золотой Черепахи.
— Павел? — раздался за его спиной женский голос. Меншиков обернулся. Темные волосы сливались с полутьмой, но розовое платье из модного нынче илиала слабо мерцало, позволяя разглядеть ее лицо и узнать его. Впрочем, он узнал ее сразу, по голосу. И настороженно спросил:
— Анита?
Она никогда, ни за что на свете не подошла бы просто так, поздороваться и поболтать. Она его ненавидела. Для нее Павел Меншиков перестал существовать три года назад, когда уговорил наконец Алена Ле Медека перейти в отдел «Динго». Анита любила Алена и терпеть не могла отдела «Динго».
— Ты мне хочешь что-то сказать? — тихо спросил Меншиков.
— Хочу, — кивнула Анита. — Хочу тебя поздравить, Меншиков. Ты добился своего. Как всегда, верно? Вот и теперь… «Дротик» не вернулся.
— Анита…
— Молчи, — сказала она, даже не зло — равнодушно. — Все я знаю. Ты страшно сожалеешь, тебе больно, ты отправляешься по его следам, и все такое прочее. Но мне от этого не легче. Его-то все равно уже нет.
— Откуда ты можешь это знать?
— Тебе не понять. Ты не бойся. Не будет никаких истерик. Я просто хочу, чтобы ты не забывал, как я вас всех ненавижу. Вашу форму. Вашу всегдашнюю готовность к «решительным действиям». Ваши кобуры на поясе. Вы и его сделали таким, вы… — Она запнулась, подбирая слова.
