— Он сообщил мне во сне, что погиб иначе.
— Элин не стал бы лгать, даже во сне. Вы неверно его поняли. Говорил ли он, что завершил охоту, убив всех четырех тварей?
— По его словам, он прикончил ягуара Сайнека, медведя Риксино и орла Шасоуса; но нет, он ничего не сказал про Батер-Джено. Тем не менее он заявил, что его убил некто другой.
— Нет, Гарамаск, его убила четвертая тварь. Мы часто храним смутные воспоминания о своей смерти. Однако же Элин был замечательным парнем, для человека.
— Треорай, почему ваша цивилизация пришла к такому нелепому концу? Почему вы, рогха, обладающие очевидным превосходством, вымерли? Почему грубые, стоящие на задних лапах оганта победили? Десяток оганта не смог бы одолеть и одного из вас. Ваш внешний вид, стать способны остановить любого нападающего. Я назвал бы это магнетизмом. Может, случившееся — следствие генетических проблем?
— Генетика, призраки, сегрегация — все верно, Гарамаск. Но это еще не конец, и нет никакой апатии. То, что мы, рогха, потеряли, мы вернем обратно, любыми средствами. Период упадка пройдет.
— Почему бы вам просто не уничтожить оганта?
— Вы образованный человек, Гарамаск, но ваш параватский язык несовершенен. Я не понимаю вашего вопроса. Я знаю немного мировой английский, если это поможет.
— Треорай, почему вы, рогха, просто не уничтожите оганта? — повторил вопрос Гарамаск на мировом английском.
— Нет, Гарамаск. Оказывается, я знаю не так много идиом, — посетовал Треорай. — Ваш вопрос кажется мне бессмысленным, на каком бы языке ни произносился. Ага, вон выглядывает ваш проводник, проверяет, готовы ли вы. Хватайте его быстрее, или он завалится обратно в кровать. По характеру оганта не ранние птахи. Солнце не должно застать вас в Маунтин-Фут. Вам следует встретить его на высоте по меньшей мере двухсот метров. Взгляните на тот уступ! Чудесное место, чтобы наблюдать восход.
— Вижу, действительно чудесное, — сказал Гарамаск. — Нужно поспешить, чтобы успеть туда. Если я останусь в живых, мы встретимся снова, превосходный.
— Удачной охоты, Гарамаск! Решительному охотнику и надежному проводнику первые три твари вполне по силам. Чтобы убить четвертую, охотнику потребуется превзойти самого себя.
Гарамаск начал восхождение на гору Домба, первую гору трехгорного комплекса, в компании с оганта Чаво, болтливым проводником. Оганта — крепкие мускулистые парни, наделенные силой и выносливостью от рождения. Говорите, что хотите, о шумных болванах, но они классные альпинисты! Гарамаск тоже был далеко не новичком, имея за спиной опыт восхождения в мирах с повышенной силой тяжести. И да, иногда бывает польза от неглубокого знания параватского языка: Гарамаск мог спокойно игнорировать болтовню Чаво. Понимание его речи требовало максимума внимания, которое, к счастью, отвлекало множество других вещей по мере того, как они поднимались в гору. А еще Чаво смеялся и беспрестанно гремел — как будто булыжники стукались друг о друга.
Чудаковатое, неотесанное создание этот болтун. Оганта карабкался, цеплялся когтями, вонзал кинжалы, ухватывался клыками и ловко использовал доспехи. Впрочем, это был лучший способ. Человек делал то же самое. Он не завидовал Чаво, его молодости и неистовой силе. Гарамаску тоже хватало силы, и он получал удовольствие, испытывая ее. Но человек немного завидовал клыкам оганта. У Гарамаска не было таких огромных зубов, чтобы поддерживать гигантские саблезубые клыки. У него не было такой бычьей шеи, такого массивного черепа, такой усиленной гряды верхней челюсти. Но он надел очень хороший комплект клыков и надеялся, что сумеет правильно их использовать.
На одном из крутых изгибов перед ними открылся головокружительный вид на Дэйнджин-сити далеко внизу. Превосходные рогха были строителями по крайней мере не хуже людей. Теперь их в городах почти не осталось, неотесанные оганта устроили там свои берлоги. Потом изгиб стал более крутым, и Гарамаск не мог позволить себе еще один взгляд на город.
Охотники поели войлочного и клобучкового лишайников и стручков тигровой травы. Пожевали зеленых орехов койлл, чтобы смочить рот. Они взбирались все выше и тратили все больше сил. Потом Гарамаск уловил слабый запах и заметил следы призрачных животных, знание о которых поднялось из подвала памяти.
— Ах, это мир, в котором вы живете, — выдохнул он. — И вы вовсе не выдумки. Животное, которое не животное, я знаю, чем ты являешься на самом деле. — Гарамаск брызгал слюной, когда выкрикивал слова, из-за больших клыков, насаженных на зубы. — Древние греки называли тебя всезверем и изображали состоящим из разных частей других животных. Люди считали тебя либо азиатским львом, либо леопардом, либо тигром, либо барсом, либо американской пумой. Но все время ты был собой, легендарный зверь.
— С кем ты говоришь, Папа Гарамаск? — спросил Чаво с тревогой в голосе. — С дедушкой Сайнека?
— С прапрадедушкой Сайнека, болван. В дождливых лесах беднякам сказали, что имя твое ягуар, но бедняки знали лучше. На старом юге Объединенных Государств сказали, что имя твое пума или пантера, но несчастные бедняки всегда знали твою настоящую породу. Зверь-призрак, я иду за тобой!
— Папа Гарамаск, просто брось камень в кусты, и он скроется. Это всего лишь один из сайнеков, это не сам Сайнек. Он редко охотится так низко и так рано. И не разговаривай с дедушкой Сайнека, а не то он явится во сне и перегрызет твое настоящее горло.
— Черт тебя побери, болван, это Сайнек собственной персоной! Сегодня он охотится низко и рано. Прародитель всех животных, выходи на бой! Ягуар!
И Гарамаск бросился вверх по скользкой покрытой лишайником скале в высокие заросли тигровой травы и кустарника койлл, чтобы сразиться со зверем, существующим только в легендах или как ошибочное употребление термина. На Паравате он использовал имя Сайнек.
Это был длинный черный самец. Не сайнек, который упрыгал бы прочь, а сам Сайнек. И Гарамаск понял, почему в одно время мог быть только один Сайнек. Призрак, дух целиком вселился в этого зверя, не оставив ни капли себя ни для кого другого.
Гарамаск первым бросился в бой, наугад нанося удары когтями по черному ягуару и попав локтевым кинжалом ему в пасть. Он старался держаться внутри зоны захвата передних лап зверя. Ягуар вцепился зубами в голову человека сбоку над доспехами, прикрывающими шею, но не сумел удержать ее в пасти. Клыки скользнули по коже, оставляя кровавые раны, и аккуратно оторвали ухо. Зверь весил сто пятьдесят килограмм, что было эквивалентно ста килограммам на Земле, примерно столько же, сколько весил Гарамаск. Ягуар ударом оттолкнул человека, и тот заскользил по голому камню и лишайнику к краю горы.
