Если тьма рассеется, то он поймет, как ему быть. Но пока почти ничего не видно, лишь четыре хвостатые тени, две — слева от него, две — справа.
Надо сказать…
Раньше он никогда их не понимал, хотя и чувствовал, что они разумны. Откуда все же они взялись? Он теряет время, сейчас он должен быть в засаде и ждать своего часа.
Передай, чтобы сказали…
Никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным, лежит на усыпанной хвоей земле и не может пошевелиться. И тьма, тьма, клубящаяся, хотя и не такая уже беспросветная, как несколько минут назад.
Передал…
Ждем ответа…
На самом деле он слышит просто какие-то звуки, но бабочки и мыши, покусывая его плоть, переводят эти звуки в слова. Никогда не любил бабочек и летучих мышей. Бесполезные твари, как комары и мошка. Лучше уж муравьи и пчелы.
Он нас слышит…
Это не страшно, он неподвижен…
Как они оказались здесь?
Мы тебя прочитали…
Они с ним разговаривают. Сидят неподвижно возле него и что-то мявкают.
Бонза опять пытается пошевелить руками и ногами и опять у него ничего не получается.
Мне больно…
Мы не можем тебя освободить, ты опасен…
Он их ненавидит, но об этом нельзя даже подумать. Надо обмануть, но как? Неужели они — умнее и хитрее?
Ей передали, она сказала, что догадывалась…
Она — умная…
Этот — злой…
«Этот» — про него, он злой, так они считают.
Но он не злой, он просто хочет справедливости.
Мир должен измениться, все должно стать по-другому.
Она велела оставаться с ним, пока сама не придет…
Если они сейчас разгадают его замысел, то затянут веревки еще крепче. Но он хитрый, он всегда был хитрым, еще в той жизни, совсем маленьким, он был хитрее многих и умел притворяться. Вот и сейчас Бонза притворяется — мыслей нет, голова пуста, откуда им знать, что он давно уже умеет превращать их в хаос, который нельзя расшифровать никому, кроме него самого. Такая игра, которая сейчас оказалась кстати. Поймай нужную дождевую каплю среди струй дождя. Снежинку внутри снегопада.
Он не помнит, как научился в нее играть, хотя сложного на самом деле ничего нет. Мозг — пещера, надо нырнуть в нее, устроиться поудобнее, свернуться клубочком и затаиться. И полностью расслабиться. Как он сейчас — неподвижен, будто и не живой.
Что с ним?…
Он притворяется…
Нет…
Вроде бы удалось, но он все еще спеленат этими веревками-веревочками, да и ночные бабочки вместе с летучими мышами продолжают нежно покусывать его тело, уже не больно, разве лишь щекотно…
Он перестает дышать…
Еще глубже заползти в собственный мозг, закрыть все входы и выходы, они ни о чем не должны догадаться, пусть испугаются, пусть ослабят путы.
Она говорит, что он нужен ей живым…
Но он действительно почти перестал дышать…
Переводить на язык знакомых слов становится все труднее. Какое-то жужжание, переходящее в вибрацию.
Она… прочерк… просит…
И все обрывается, Бонза приоткрывает глаза, тьма почти рассеялась. Котоголовы все так же сидят рядом, они не смотрят на него, пялятся друг на друга, посверкивая желтоватыми в этот час глазами.
И глаза — светятся!
Пошевелить кистью правой руки — получается?
Если да, то можно попробовать сделать это и левой рукой.
Только бы они ничего не почувствовали, опять нырнуть внутрь черепной коробки, наглухо запереть двери мозга, чтобы не смогли ворваться следом. А потом вновь приоткрыть глаза. Чуть-чуть, смотреть сквозь веки.
Скоро… она…
Ничего не понимает, может только догадываться. Он закрыл от них свой мозг, но и их перестал слышать.
Стоп, один из котоголовов зачем-то встал и начал принюхиваться. Выгнул спину, задрал голову к небу и втягивает в себя воздух.
Если сейчас попробовать пошевелить ногой, то они заметят.
И тогда он снова погрузится во тьму.
Сколько они могут так удерживать его? Час? Два? И сколько времени прошло?
Он не знает, он все еще прячется в собственной черепной коробке, но уже готов выпрыгнуть, вынырнуть, выскочить из нее.
Идет…
Пора, иначе он проиграет. Или еще подождать?
Все, как на охоте: притворяешься мертвым, чтобы зверь тебя не унюхал. А потом вскакиваешь и поражаешь его прямо в сердце. Только вот всегда нужно выбрать то единственное мгновение, которое приносит победу — не раньше и не позже, а именно то самое.
Они поверили, что он продолжает оставаться неподвижным. И они проиграли!
Он резко встает, мозг его все еще закрыт, хотя Бонза чувствует, как котоголовы пытаются вновь повалить его на землю, отдавая команды, которые отскакивают от его черепной коробки, осыпаются на землю и разбегаются по ней маленькими разноцветными ящерками.
Это не он расслабился — они.
Котоголовы исчезают среди стволов, в голове опять возникает боль, но совсем не та, что свалила его на землю меньше часа назад, хотя в тот самый момент время остановилось, и он не знает, прошел с той поры час или всего лишь несколько минут.
Эту боль можно перетерпеть, тьма рассеялась, хотя ночь еще не подошла к концу.
Поднимает с земли ружье и исчезает вслед за тьмой.
Она идет…
Странно, но он до сих пор улавливает эти звуки и переводит их в слова.
Надо ей сказать…
Говорите, только толку от этого уже не будет. Он не даст ей дойти, мужчины подождут, по крайней мере, те, кого он наметил. А вот она — другое дело.
Он хочет ее убить, передайте ей…
Передавайте, до вас тоже дойдет очередь. Бонза ломится сквозь лес, сучья трещат под ногами, ветви хлещут по лицу.
Он бежит вверх, его надо остановить…
Впереди среди деревьев мелькает какая-то тень. Бонза поднимает ружье и стреляет.
Тень пропадает среди деревьев, Бонза делает второй выстрел.
Всего в магазине пять патронов. И еще ими забиты карманы. Он вышел на охоту, потом стали охотиться на него. Но пока он побеждает.
От выстрелов звенит в ушах, звуки исчезли, надо подождать, пока он снова сможет слышать.
И надо посмотреть, что с тенью.
Кто-то лежит на земле под деревом. Пуля попала в тень, тень превратилась в мертвое тело.
И ему уже все равно, кто это.
Мужчина или женщина.
Первая жертва охоты.
В голове вновь пульсирует боль.
Но он перетерпит.
Бонза подходит к телу — женщина. Лежит, уткнувшись лицом в землю. Вторая пуля попала в шею, первой же, судя по всему, он ранил ее в ногу. Надо перевернуть и посмотреть, кто это, но отчего-то он не может.
Бонза обходит тело и внезапно останавливается. Все-таки он должен увидеть лицо. Как бы противно это ни было. Хотя ведь это была просто тень, мелькнула между деревьев, и он нажал на курок. Сработал рефлекс охотника, сейчас уже ничего не поделаешь.
