Было время, когда я пыталась убедить себя, что женщины-аристо нежнее, чем их мужчины. Они не занимались военными делами, поэтому мы почти не встречались с ними. Они казались нам даже загадочными. Однако три недели на вилле Тарка избавили меня от иллюзий. У аристо нет слабого пола.
Женщины не уступают в жестокости мужчинам. Ни рост, ни облик, ни пол в этом смысле ничего не значат.
Кердж не сводил с меня глаз.
— Администрация Делоса прислала нам рапорт о твоих похождениях в особняке хайтона. Не могу сказать, чтобы ты вела себя слишком деликатно.
— Вы накажете меня, сир?
— Нет.
Ничего удивительного. В системе ценностей Керджа деликатность не относится к главным достоинствам.
— Я поручил подготовить приказ о награждении эскадрильи Жабо, — продолжал он. — Мы будем транслировать церемонию в программе новостей головидения.
Так. Значит, из нас сделают героев. В логике Керджу не откажешь. Это позволит выставить КИКС в выгодном свете. Вот только я сама что-то не слишком ощущаю себя героиней.
Моего сознания коснулась мысль Керджа: «Каждый раз, уходя на задание, вы рискуете жизнью. Ты знала это. Твоя эскадрилья знала это. — Он сделал паузу. — Блекстоун тоже знал это».
«Да, сир». Большую часть своих мыслей я заблокировала, оставив при себе. Что я могла еще ответить? От того, что Рекс осознавал грозившую ему опасность, легче не становилось.
— Соз, — его голос чуть смягчился. — Ты заслужила награду.
Один из трех браслетов на левом запястье Керджа засветился. Он носил браслеты на обеих руках — металлические полосы, имплантированные прямо в кожу. Он дотронулся до браслета пальцем, и в комнате раздался мужской голос.
— Медсестра ждет разрешения войти, сир. Ее личный код проверен.
Безопасна.
— Пусть войдет.
Поле киберзамка померкло, открывая доступ извне. В стене образовалось отверстие, быстро превратившееся в овал от пола до потолка. В комнату вошли два Демона. Я знала обоих — двое из четверых личных охранников Керджа.
Следом за ними вошла женщина, точнее, совсем еще девочка. Лицо пылает, глаза опущены. Настоящая красавица. Вьющиеся золотые волосы шелковым покрывалом опускались до пояса. Кудряшки окружали лицо, нежное золотое лицо, от красоты которого захватывало дух: Она удивительно напоминала мне мать, какой та, возможно, была в молодости. Правда, ей недоставало неуловимых, но существенных черт матери: той ослепительной уверенности в себе и своей красоте, которая влекла к ней людей словно горящая лампа — мотыльков. Девочка казалась куда более хрупкой.
— Свободны, — кивнул Кердж охране.
Стена за ними сомкнулась, и на ней снова вспыхнула радуга киберзамка, оставив девочку наедине с нами. Вокруг меня сгустился ужас. Я ощущала себя бабочкой, накрытой стеклянным стаканом. Я не могла пошевелиться, не могла дышать…
«Блок!»— подумала я. Страх отпустил, и мои мышцы расслабились. Но девочка так и стояла, уставившись в пол. Она не осмеливалась даже поздороваться с Керджем, что вообще-то каралось тюрьмой, хотя Кердж мог изменить наказание по своему разумению, вплоть до смертной казни. Спорить с ним никто бы не посмел. Впрочем, мне показалось, что сейчас он не обращал на это никакого внимания.
— Подойди сюда, — обратился он к девушке.
Сначала она не шелохнулась. Потом решилась и шагнула вперед, так и не поднимая глаз. Она остановилась перед ним и опустилась на колени, сначала на одно, потом — не услышав от него разрешения встать, — на оба. Ее плечи вздрагивали, а кружевная отделка белого больничного платья сползла вперед, открывая грудь на обозрение каждому, кто смотрел на нее стоя.
Некоторое время Кердж смотрел на нее. Потом сказал:
— Ты и есть та девушка, которую я видел в детском отделении?
— Д-да, сир.
— Как тебя зовут?
— Шарисса Дейдр.
— Ты должна была передать мне что-то?
— Д-да, сир, — голос у нее тоже был нежный-нежный.
— Так что?
— В-ваш охранник… Демон… тот, что повыше. Он мне сказал… он сказал… что вы приказали. Чтобы… чтобы я известила вас, когда… — она перевела дух, — когда начнется передача, которую вы хотели посмотреть.
— Ну и что, начинается?
— Да, сир.
Передача? Что это с Керджем? Если он хочет посмотреть любую передачу, ему достаточно включить монитор в моей палате. Какой смысл звать для этого сестру из детского отделения? Хотя нет, смысл есть. Некоторые приглашают интересующую их женщину на обед. У Керджа просто другие методы.
— Встань, — разрешил Кердж.
Так и не поднимая глаз, девочка встала. Она годилась ему во внучки, даже в правнучки: при том, что он отличался отменным здоровьем и выглядел на сорок, в действительности ему исполнилось девяносто. Он возвышался над ней больше чем на полметра, так что ростом она приходилась ему по грудь.
— Посмотри на меня, — приказал он.
Она подняла на него огромные глаза — прекрасные, карие с золотыми прожилками глаза. Она зарделась еще сильнее. Кердж взял ее левой рукой за подбородок, проведя большим пальцем по щеке. Его рука была так огромна, что ее лицо утонуло в ней. Другой рукой он дотронулся до одного из имплантированных браслетов.
— Да, сир? — послышался голос охранника.
— Девушка готова идти, — сказал Кердж.
Киберзамок отворился еще раз, и в комнату снова вошли два Демона. Не обращая на них внимания, Кердж продолжал смотреть на Шариссу. Она глядела на него как застенчивая газель, загипнотизированная светом фонаря в руках охотника.
Кердж наклонился и не спеша поцеловал ее. Потом выпрямился и покосился на охранников.
— Пусть ее отвезут во дворец.
— Да, сир, — ответил охранник.
Шарисса молча, не глядя на них, позволила увести себя. Когда они вышли, я села, сцепив руки под одеялом.
Кердж повернулся ко мне. Помолчав немного, он спросил:
— Не одобряешь?
— Вы же эмпат. Не может быть, чтобы вы не чувствовали, как она напугана.
Он пожал плечами:
— Возможно.
«Возможно?» Как может он стоять, погруженный в ее ужас, и не обращать на него внимания?
А кто, черт возьми, я такая, чтобы судить его? Я сама только что убила перепуганного до смерти мальчишку-пилота, сознательно заблокировав свое эмоциональное восприятие, чтобы оно не мешало мне уничтожить его корабль.
— Если бы ты его не убила, — заметил Кердж, — он убил бы тебя.
На ум мне пришли аристо.
— Так мы превращаемся в тех, с кем воюем.
— Так мы выживаем.
Я не сдержалась:
— Значит, насиловать тех, кто обратил на себя внимание, теперь называется выживанием?
