Кальхаун подходил к планете на реактивной тяге, использовавшейся при межпланетных перелетах. Все шло нормально. Конечно, маневр длился довольно долго, но все же через несколько часов он, как обычно, послал на планету сигнал вызова, идентифицировал себя и запросил посадку.
– Медкорабль “Эскулап 20” - Мэрис III, - сказал он в микрофон передатчика. - Запрашиваю координаты на посадку. Масса корабля пятьдесят стандартных тонн: пять-ноль. Цель: инспекция санитарно-эпидемиологической обстановки на планете.
Кальхаун расслабился. Предстояла операция чисто рутинного характера. В космопорту города на Мэрис III была установлена мощная энергорешетка. Сейчас с ее пульта управления поступят указания относительно точки пространства, обстоящей примерно на пять диаметров планеты от ее поверхности, в которую его корабль должен будет войти. После этого с гигантской решетки пошлют луч специального энергополя, который захватит корабль и мягко, но неуклонно поведет его на посадку. Затем Кальхауну, как представителю Медслужбы, придется вести с планетарными властями привычные переговоры относительно состояния общественного здравоохранения на Мэрис III.
Ничего неожиданного от этой высадки не ожидалось. Кальхаун в деталях проинформирует о последних достижениях в медицинской науке. Возможно, по каналу обычных торговых связей они уже дошли до Мэрис III, но он был обязан в этом убедиться. Не исключено, хотя и маловероятно, что он и сам узнает здесь что-нибудь новое. В любом случае через три дня он вернется на борт своего медкорабля и энергорешетка “выстрелит” его в космос на расстояние, равное пяти диаметрам планеты, и он вновь будет предоставлен самому себе. Кальхаун, Мургатройд и их звездолет уйдут в гиперпространство и вернутся туда, откуда прибыли, - в Медуправление.
А пока что Кальхаун, ожидая ответа на свой запрос, разглядывал широкий диск планеты.
– Судя по карте, город должен находиться на берегу бухты рядом с терминалом. Совсем близко от линии захода солнца, - сообщил он Мургатройду.
Поступил ответ. В наушниках космофона раздался полный недоверия голос:
– Что? Что такое? О чем это?
– Медицинский корабль “Эскулап 20”, - терпеливо повторил Кальхаун. - Прошу сообщить координаты для посадки. Масса - пятьдесят стандартных тонн, повторяю: пять-ноль. Цель: инспекция санитарно-эпидемиологического состояния планеты.
Недоверия в голосе прибавилось:
– Что? Медицинский корабль? Черт… - Судя по тому, как голос стал отдаляться, оператор на планете, должно быть, отодвинулся от микрофона. - Эй! Вы только послушайте!
Внезапно наступило молчание. Кальхаун удивленно поднял брови. Побарабанил пальцами по панели пульта управления. Пауза затягивалась, даже слишком. Затем в космофоне послышался другой голос:
– Эй, вы, там, наверху! Идентифицируйте себя!
Кальхаун вежливо ответил:
– Это медкорабль “Эскулап 20”. Прошу посадки. Цель: инспекция здравоохранения.
– Подождите, - прозвучало с планеты. Там явно были обеспокоены.
На расстоянии восьмидесяти тысяч километров было слышно, как перед микрофоном перешептывались. Затем остались лишь потрескивания. Связь прервали. Кальхаун вторично удивленно приподнял брови. Происходившее никак не соответствовало штатной ситуации. Никоим образом! У Медслужбы было слишком много работы и недоставало персонала. Средств для межпланетных нужд, как всегда, не хватало, поскольку не существовало никакой организации, похожей на галактическое правительство. Многие тысячи освоенных человеком планет, из которых даже соседние отстояли друг от друга на расстоянии в несколько световых лет, не имели возможности проводить выборы или создавать какие-либо партии. Полеты даже в подпространстве длились, если говорить о таком роде деятельности, слишком долго. Поэтому могли существовать только немногие структуры, чья компетенция определялась соглашением властей тех планет, которые их создали и финансировали поквотно для обеспечения своих потребностей.
Тем не менее Медслужба в целом несомненно имела громадное значение. Управление этого сектора размещалось в созвездии Кита и представляло собой нечто вроде галактической клиники с отделениями. Там централизованно собирали, а затем распространяли по обслуживаемому участку опыт, накопленный медициной и здравоохранением на нескольких тысячах освоенных миров. Время от времени устанавливались контакты с коллегами из других секторов и проводился обмен информацией. Были, конечно, трудности. Так, необходимо было пятьдесят лет, чтобы, например, сообщение о новой технике селекции генов дошло из одного конца обжитой части Галактики до другого, хотя при использовании полетов в гиперпространстве срок сокращался до трех лет. И все же Медслужба пользовалась большим авторитетом. До сих пор не было еще случая, чтобы она не справилась с какой-либо экологической проблемой, связанной с человеческой деятельностью. Несколько десятков планет вообще были обязаны ей самим фактом своего существования. Не было такого места, где бы медкорабль не встречали доброжелательно.
– Алло! Мэрис III, - сухо произнес Кальхаун в микрофон. - В чем дело? Вы расположены помочь мне совершить посадку или нет?
Никакого ответа. На фоне этого зловещего молчания все, что на корабле могло издавать звуки, внезапно глухо и чудовищно загудело. Ярко вспыхнули лампочки - замкнулись разъемы. Завыла сирена прибора сближения с посторонними объектами, и резко качнулась стрелка показателя нагрева корпуса. На какое-то мгновение стремительно возросла, а затем и вовсе исчезла сила тяжести. Все устройства на корабле, призванные сигнализировать чрезвычайные условия работы, надрывно хрипели, звенели, свистели.
Но так продолжалось всего долю секунды. Затем все мгновенно прекратилось. Наступила невесомость, погас свет. Воцарилась гробовая тишина, в которой слышалось лишь жалобное хныканье Мургатройда.
Кальхаун некстати подумал: “Совсем как в только что прочитанной книге - “случайное неблагоприятное последствие чьих-то поступков”. На деле же - шевельнулось подозрение - произошло нечто гораздо более серьезное: предпринимались решительные, имевшие определенную цель действия, возможно представлявшие для него смертельную опасность.
– Кто-то шутит, - тем не менее незлобиво прокомментировал во мраке Кальхаун. - Что там стряслось?
Он настроил визор, чтобы выяснить, что происходит снаружи. Эти приборы особенно тщательно предохранялись от случайных перегрузок, поскольку не было ничего более беспомощного и обреченного в безднах космоса, чем ослепший корабль. Но визоры не светились из-за полетевших предохранителей. Кальхаун физически ощутил, как волосы на его голове поднялись дыбом. Но как только глаза свыклись с темнотой, он стал различать бледно светившиеся выключатели и ручки дверей. В свое время, правда очень давно, их покрыли флюоресцирующим раствором на случай подобного чрезвычайного происшествия. И вот сейчас это здорово помогло… Он понял, что произошло. Напрашивалось единственно возможное объяснение: силовое поле решетки, замкнувшееся вокруг корабля с массой в пятьдесят тонн, почему-то имело мощность, которая потребовалась бы для захвата и посадки пассажирского звездолета в двадцать тысяч тонн. Естественно, при такой интенсивности аппаратура неизбежно вышла из строя. И это уже не могло быть делом случая. Он вспомнил, как его переспрашивали насчет идентификации, воскресил в памяти саму манеру ведения разговора и последовавшее затем распоряжение подождать… Подобные преступные действия могли быть только намеренными.
