То, что можно было назвать человеком, шло от горла вверх и от пояса вниз. В промежутке между тем и другим была кровавая каша, кое-как удерживаемая остатками кожаной куртки. Туземец был убит не дважды и не трижды. То, что я видел, могло убить его раз двадцать, если б у кого-то хватило бы сил двадцать раз его воскресить. Да-а-а-а. Это наводило на размышления. Либо ракетчики ориентировались на принцип «избыточность продуктивна», либо кибер явно был нацелен на противников, экипированных куда как более серьезно.
Без тени брезгливости Чен перевернул труп на живот. Спина выглядела ничуть не лучше, только в кровавой каше тут посверкивали осколки костей. Не сказав ни слова, шеф вернул его в прежнее положение и закрыл покойнику глаза. С минуту китаец поигрывая желваками смотрел то на убитого, то на Стену.
— Это тот?
Он явно имел в виду того, кто нас спас. Я отрицательно качнул головой.
— Скорее один из тех. С такой дырой в груди не особенно побегаешь, а тот, которого я видел, все-таки сбежал.
Труп тут мог быть и не один. Крови вокруг имелось столько, что казалось в одном человеке ей не уместиться. Капли краснели на листьях, на ветках, на стволах, на траве…
Помочь ему мы ничем уже не могли. Видно было, что если он и нуждается в помощи, то не врача, а могильщика.
— Похоронить его, может быть?
— Ты знаешь как?
— В землю закопаем…
Чен неопределенно хмыкнул.
— Все ж лучше, чем звери съедят.
— А червяк — не зверь?
Я промолчал. Прав он был, конечно… Кто знает что у них тут за порядки? И у нас, на Земле имелись разные предпочтения по этому невеселому обряду — кто-то уходил в землю, кто-то в огонь, а кто-то в желудки зверей. Чего уж говорить о незнакомом мире со своими экзотическим предпочтениями?
— В чужую жизнь мы уже непрошено влезли, давай хоть не будем в чужую смерть лезть …
— Мы?
Он вздохнул.
— Мы, мы. Земляне…. Раненому помочь — это можно. Это — святое. А с покойниками… Нет. Оставим как есть.
Его голова, словно воздушный шарик, поднялась над землей и полетела в сторону близких деревьев. Оглядываясь на павшего туземца, я пошел следом. Кровь на листьях пропала, а шагов через пятнадцать снова появилась. Редкие капли прочертили дорожки на листьях, показывая путь бегства раненного, что не выбирая дороги ломился напролом, сквозь кусты и густые травяные заросли.
— К реке…
— Да нет, — не согласился я. — Не к реке, а просто в противоположную сторону. К реке бегут когда помыться хотят или жажда мучает. А ведь не похоже, что его жажда мучила?
Я оторвал листок, на котором кровь уже стала густой и темной.
— Просто бежал человек подальше от неприятностей…
Между двумя каплями крови я насчитал четыре шага. У истекающего кровью кровь течет обильнее.
— Легкораненый, пожалуй?
— Пожалуй…
— Пойдем посмотрим… Может быть хоть этому поможем.
Мы пошли по кровавым отметинам, внутренне готовые увидеть еще один труп. Не похожи были ракетчики на людей, что-то оставляющих недоделанным. Когда Чен остановился, я отчего-то так и подумал. Либо труп, либо ракетчики.
— Что? — прошептал я. — Видишь?
— Вижу.
Что он там видел, я не понял. Он стоял в профиль ко мне. То, что голова его никуда не делась, говорило скорее о том, что реальной опасности нет.
— Ну?
Он осторожно, словно боялся спугнуть чуткого зверя, протянулся вперед и вбок. Я смотрел в ту сторону, но ничего странного не видел. В переплетении веток не было ничего подозрительного. Цветы только, но этих цветов и без того было вокруг навалом. Я переспросил.
— Ну что там?
Чен не стал объяснять, а в несколько шагов дошел до стены веток и, подпрыгнув, сорвал кусок чего-то белого. Уже по шелесту, с каким он развернул его, стало понятно, что это пластпапир. Он тряхнул им над головой, но тут же углубился в него взглядом. Пока он шел, лицо его меняло выражение с хмурой досады на облегченную улыбку.
— Нам повезло!
Я выхватил у него из рук кусочек доставляющего радость пластика. На одной стороне шел какой-то текст, а на другой… Да-а-а-а-а-а. Другая выглядела как мечта милитаризированного фетишиста.
На нем во весь лист была отпечатана фотография боевого кибера, близнеца одного из тех, что мы только что видели. Мощные гусеницы, скошенная башня длинный ребристый выступ излучателя. А на броне, как раз опершись точеной ручкой на излучатель, стояла брюнетка топлес с изумительной фигурой манекенщицы. Стройные ноги, изящные бедра, короткая стрижка по прошлогодней моде цивилизации моро. Хороша… Одно только на мой взгляд портило картину — ожерелье с такими огромными камнями, что сразу было видно их искусственное происхождение, да и браслет на левой руке тоже, надо сказать внушал определенные сомнения в естественности природных сил произведших его на свет.
— Ожерелье — подделка. Браслет, скорее всего, тоже. А вот девица хороша, — вернул я Чену клочок пластика. — Грудь не меньше чем пятого размера. Хотя она, возможно, тоже была подделка.
Тот смотрел странно, явно ждал от меня чего-то другого. Я в ответ поднял брови.
— Слушай! — Воскликнул он, подняв в ответ свои. — Ну, объясни мне, как так бывает, что смотрим на одно и тоже, а видим разное?
Я еще раз взял листовку. Нет. Все там осталось, как и было… И брюнетка и драгоценности. Я вернул пластик.
— Ну, может быть я не прав. Не пятый, а четвертый… Или ты тут блондинку видишь?
— Я там вижу автоматическую боевую станцию!
Я кивнул, но это Чена не устроило.
— Это автоматическая боевая станция! — повторил он. — Автоматическая! Понимаешь?
— Понимаю. Автоматическая. Я её тоже вижу. Грудь у нее все же хороша. Не находишь?
Наверное, в моем голосе не было того, что рассчитывал услышать Чен, и он повторил по слогам.
— Ав-то-ма-ти-чес-ка-я….
— Да понял я, понял…
— Значит без людей.
Только тут я сообразил, что он имел ввиду.
— С чего ты взял?
Он молча повернул листок другой стороной. Там на трех языках шел текст. Один из них был мне понятен. Чен не ошибся. Черным по белому было написано — «автоматическая боевая станция». Если эта надпись не была такой же фальшивой как браслет на даме-неглиже, то людей там и правда не должно было быть.
Несколько минут мы молчали, привязывая этот факт к том, что уже знали об этой планете. Почти все сходилось…
— Вот тебе и объяснение всех несуразностей. Разума нет, как и злой воли. А есть программа.
— И трупы… — добавил Чен. — Есть и еще будут.
— По крайней мере вера в гуманизм Землян у меня восстановилась.
