- Ты же отрекся от Троицы, - напомнил ему я.
- Это неважно, - отмахнулся Харальд. - Когда я ближе познакомился с Господом, то понял, что митраизм - такой же обман, как и христианство. Бог един, и он Порядок, а все остальное от лукавого. Отец долго пичкал меня байками про этого еврея-отщепенца, Иисуса из Израиля, потом Амадис травил мне всякую туфту о Митре, но наконец я прозрел и понял, что истина в самом Порядке. В нем и только в нем. А ты служишь Сатане, Артур. Поэтому ты должен умереть.
- Харальд, безумец! - подал голос из своего кресла Александр. - Что ты делаешь? Опомнись! Порядок не бог, это лишь часть вселенной, сотворенной Всевышним, который стоит над всем мирозданием. Порядок так же бренен, как и Хаос, как и...
- Замолчи, отец! - строго перебил его Харальд. - Не богохульствуй! Порядок само совершенство, и не смей равнять его с нечистым, безобразным Хаосом. Надеюсь, когда-нибудь ты последуешь моему совету, пойдешь со мной и посмотришь на истинный лик Господа - грозный и прекрасный. Тогда ты прозреешь и покаешься. Господь милостив, он простит тебя.
Мне стало по-настоящему жутко. Агрессивный фанатизм Харальда превзошел все мои самые мрачные ожидания. Он напоминал мне моего отца Утера в худшие дни его жизни, когда тот, находясь в состоянии жестокой депрессии, принимался мечтать о повсеместном торжестве идеалов Порядка. Но если у Утера были строгие моральные установки митраизма, не позволявшие ему всерьез помышлять о воплощении своих грез в реальность, то примитивная первобытная религия Харальда, похоже, была начисто лишена каких-либо этических норм. Даже мой кузен Дионис, известный в Сумерках пессимист, и тот не предполагал, что Харальд так глубоко увяз в Порядке.
- Хватит, - сказал я. - Мы здесь не на теологическом семинаре. Мне надоела твоя глупая болтовня, сын Александра.
Харальд мерзко улыбнулся.
- О да, конечно! Тебе, отмеченному печатью диавола, неприятно слышать о Порядке. Ну что ж, скоро ты вообще ничего не услышишь, кроме могильной тишины.
- Осторожно, - предупредил его Александр. - Артур приготовил какую-то каверзу. Он знал, что ты появишься. Он нарочно подстроил все так, чтобы ты появился.
- Ах так! - сказал Харальд, с любопытством взглянув на меня. Значит, он дурак. На сей раз хитрец перехитрил себя. Он жаждал встречи со мной - и он увидел меня. Теперь его ждет свидание со смертью. Наконец-то он предстанет перед судом Всевышнего и будет низвергнут в Хаос, где ему самое место. А я лишь рука Господня, его карающая длань.
- Остановись, Харальд, - еще раз попытался образумить сына Александр. - Артур играет с тобой как кот с мышей. В любой момент он может улизнуть.
- Нигде он не денется. Он лишен своего дьявольского могущества и теперь всецело в моих руках, которые суть руки Господа.
Александр обреченно вздохнул, поняв всю тщетность своих усилий.
- Артур, - отозвалась Бренда, глядя на Харальда с жалостью и отвращением. - Это паранойя. Его место в психушке, среди буйнопомешанных.
- Боюсь, он неизлечим, - заметил я.
- Боюсь, что да, - согласилась сестра. - Что будем делать?
- Можете молиться своему нечистому покровителю, - насмешливо посоветовал Харальд. - Но он вас не спасет. Против двух Агнцев Божьих дьявол бессилен.
По его приказу чудища выхватили из ножен огромные обоюдоострые мечи и замерли, ожидая дальнейших распоряжений. Бренда подступила ко мне вплотную и взяла меня за руку, мысленно давая мне знать, что Брендон в любой момент готов выдернуть нас отсюда.
"Хорошо, - ответил я, тоже мысленно. - Будьте начеку, но без моей команды ничего не предпринимайте."
Впрочем, это я сказал лишь для того, чтобы успокоить сестру. Пока что все шло по моему сценарию, и ни о каком бегстве я не помышлял. То мое заклинание, которое, как могло показаться, было разрушено изолирующими чарами, на самом деле сработало. Я составлял его очень долго и надиктовывал целых сорок минут, но игра стоила свеч. Я не хотел вступать в силовую борьбу с Агнцами, манипулирующими Знаком Янь; поединок голой мощи мог привести к катастрофическим последствиям - поэтому я решил схитрить. Мое сверхсложное заклинание пробило в изоляции маленькую незаметную брешь, и, в отличие от остальных присутствующих, я имел связь с внешним источником своей колдовской силы. Связь очень тонкую, как самая тонкая нить, как паутина, - и тем не менее она была...
- Ты не думаешь защищаться? - спросил Харальд, видя, что моя Эскалибур все еще покоится в ножнах. - Это похвально. Тебе зачтется покорность воле Господней.
Я скрестил на груди руки и обратился к брату:
- Александр, тебе никто не говорил, что твой сын паршивый ублюдок? Разумеется, это был чисто риторический вопрос. Не дожидаясь ответа, я призвал к себе Образ Источника. - Мне его совсем не жаль.
Как только Образ появился, изолирующие чары рухнули, но Агнцам уже поздно было тянуться за своими Янь. Я влепил по ним сочным, забористым, немного хулиганским и очень эффективным заклинанием, которое приготовил специально для этого случая.
Даже не пикнув, чудища растаяли в воздухе. Вместе с ними исчез и Харальд, чье лицо в последнюю секунду его жизни выражало тупое недоумение. Он так и не понял, что с ним произошло.
Прощальным аккордом раздался громкий хлопок. Не знаю почему, может, из чистого озорства, я не включил в свое заклинание стандартную процедуру "мягкого" выравнивания перепадов давления, неизбежно возникающих при перемещении объектов.
Нет, я нисколько не сожалел о потерянном родственнике. Харальд был слишком гадок, глуп и жалок, чтобы я мог пожелать ему долгих лет жизни. Он был неисправим, и то, что я сделал с ним, было актом высшего милосердия.
- Харальд! - закричал Александр. - Харальд!.. Артур, что с моим сыном?
- Его больше нет, - устало ответил я. - Я распылил его на атомы и развеял их по бескрайним просторам вселенной. Надеюсь, он не страдал.
- Боже! - в ужасе прошептал Александр. - Харальд, мой сын... Ты убийца, Артур! Я ненавижу тебя!
Я понимал, что сейчас возражать бесполезно, поэтому молча снял с брата заклятие неподвижности и приготовился отразить его атаку, продиктованную бессильной яростью и отчаянием. Хороший удар в челюсть заставил бы его более трезво оценить происшедшее.
Однако Александр продолжал сидеть в кресле, не проявляя никаких признаков агрессивности. Он только удобнее откинулся на спинку и закрыл глаза. По щекам его катились слезы.
- Брат, - наконец произнес он. - Ты понимаешь, что теперь между нами не может быть мира?
Я горько усмехнулся и ответил:
- Мы и раньше-то не были особенно дружны.
Ко мне подошла Бренда и положила руку на мое плечо.
- Нам пора возвращаться, Артур.
