— Чувство вины, — добавляет Нелл. Она отходит назад и легко касается полусферы. Ее ресницы дрожат.
— Точно, — говорит двойник, бросая взгляд в мою сторону. — Теперь вы все знаете.
— Теперь я знаю достаточно. — Нелл отпускает панель управления. — У программы, которая начинает объединение корпусов, три контрольные точки. Если нужно, мы сможем работать здесь — запустить ее, затем остановиться. Это будет своего рода послание Штурманской Группе: «Восстановите щиты».
— Сколько времени потребуется? — спрашивает Ким.
— Полное слияние… не меньше десяти часов. Но процесс начнется немедленно.
— А когда этот проклятый шторм разнесет нас на части? — спрашиваю я.
— Данный сектор туманности наполнен протопланетной пылью, которую извергла взорвавшаяся звезда, — информирует Циной.
— Это может произойти в любую минуту… — Нелл умолкает, но всем на ум приходит одна и та же мысль. Должно быть, Штурманская Группа намеренно заставила Корабль уклониться с курса. Они с самого начала намеревались отключить щиты и позволить космической пыли стереть нас в порошок.
Они не хотят, чтобы мы нашли себе новый дом. Им не нужны корпуса, они не желают никуда лететь. Они хотят и дальше жить в своей крошечной сфере, на огромных запасах топлива.
Если выключить двигатели, топлива хватит на сотни тысяч лет.
— Голосуем? — спрашивает Нелл. — Или просто действуем?
— Проголосовать недолго, — замечает Ким.
Циной одобрительно поднимает лапу.
— Каждая секунда на счету.
— Действуй! — восклицают все почти хором.
Томчин добавляет к нашим голосам свой свист.
— Ясно. — Нелл со шлепком опускает ладони на полусферу. — Запустить программу объединения.
Ее глаза закатываются — она вступает в контакт с Кораблем. Кажется, это длится целую вечность, хотя проходит всего несколько минут. Наконец командный отсек светлеет, и срабатывает сигнализация — она звучит словно колокольчики эльфов. Затем появляются инструкции — текст и стрелки, возникают барьеры, и чей-то голос произносит:
— Займите места в безопасных зонах, обозначенных линиями. Когда начнется объединение корпусов, будут созданы иные зоны безопасности, в которые вы сможете перейти.
Вокруг перестраиваются поручни и тросы, справа поднимаются новые панели управления, а приборы слева уходят вниз, под пол. Сработало. По крайней мере что-то происходит.
Мы переглядываемся, помогаем друг другу занять безопасное положение, но почти не разговариваем: прислушиваемся к несмолкающему шороху — нашу обшивку полируют призраки нерожденных планет. Жуткий звук. Столкновение на скорости в двадцать процентов от световой — адски опасная штука.
По крайней мере у двоих из нас еще остались вопросы. Такова уж наша природа. Но мы молчим. Возможно, у девочек тоже есть возражения, есть собственные намерения. Однако мы и так напуганы, новые страхи нам не нужны. Если мы чему-то и научились, действуя в составе команды, то именно этому.
А это немало — если учесть, с чего мы все начинали.
«Возможно, наши создатели тоже не дураки», — думаю я. Затем в голову приходит другая мысль: «Почему же все пошло совсем не так?»
Из моих вымышленных воспоминаний всплывает образ старого мудрого профессора литературы, который учил нас при подготовке к полету: «Если хотите узнать, откуда берется зло, просто взгляните на природу человека. Все доброе извращается, и неизбежно появляется плохое».
Однако почему я уважаю человека, которого, возможно, и на свете-то не было? Я словно персонаж одной из тех пьес, которые мы никогда не изучали, — персонаж, которого оживили, но не дали реплик, а просто выпустили на странную полупустую сцену перед скептически настроенной публикой.
— Чушь, — говорит мой двойник; мы киваем друг другу и касаемся пальцами, зная, что сейчас мы думаем об одном и том же, — и приходим к одним и тем же выводам.
— Мы настоящие, — говорит он. — Начнем с этого.
— Аминь, — отвечаю я.
Аминь. Раньше Нелл уже употребляла это слово, но тогда я не обратил на него внимания. Оно странное, со множеством коннотаций. Где бог, которому нужно возносить молитвы? В каком направлении оборотиться? Если честно, молитва у нас есть — мы выучили ее в вымышленной академии. Она связана с определенной религией, но я не хочу затуманивать сознание бесполезными подробностями. Молитва же — если правильно ее прочитать — помогает избавиться от сомнений и боли.
Поэтому я возвышаю голос.
Создатель всего,
Благослови малых сих,
Подари им свою любовь и мудрость.
Не оставь нас,
Направь нас в пути
Через невыразимые дали
К новому светлому дому.
Мы воздаем почет космосу,
Ведь он твоя память.
Мы ищем мудрость,
Ведь она для нас словно пища.
Не более и не менее.
Аминь.
К третьей строке почти вся наша группа вторит мне — только не мой двойник. Он внимательно следит за нами, следит молча. Наши голоса возвращаются в виде эха. Взаимопонимание. Мы действительно семья — в целом.
Девочки снова где-то блуждают.
Уже чувствуется движение — новое, еле ощутимое. Шум стихает, хотя и ненамного — вероятно, поверхность нашего корпуса, подверженная трению, уменьшилась.
Передние иллюминаторы затуманились, покрылись мелкими выбоинами. Достаточно лишь одной…
Песчинки.
По иллюминаторам бегут трещинки. Внезапно раздается звук, похожий на визг огромного испуганного животного, и у нас перехватывает дух, причем буквально — из носового отсека выходит воздух. Не успеваем мы ничего подумать, как вверх взлетают защитные панели. Визг прекращается.
Теперь нам не видно, что происходит снаружи — если не входить в странный мир Управления Кораблем, но это мы пока оставляем Нелл. Мы сгрудились — все, кроме Циной, которая просто засовывает в наш круг гладкую лапу.
Возможно, мы не хотим знать, что умираем.
Возможно, нас защищает молитва.
Возможно…
К нам присоединяется Нелл.
— Первая контрольная точка, — говорит она. — Если они хотят, чтобы мы остановились, им придется начать переговоры.
— Иначе? — спрашивает Ким.
— Иначе мы их раздавим, а дальше будем действовать по обстоятельствам. Пока что они все делали не так. Где гарантия, что они снова нас не предадут? — Она смотрит на моего двойника, затем на меня. — Верно?
— Совершенно, — отвечает мой дубль.
— Нужно найти девочек, — говорит Нелл.
— Они не заблудятся, — отвечает Ким, и Томчин с ним согласен.
