Вот до чего я довел всех нас, — горько думал он. Ему хотелось поскорей загладить свою вину, выпив до конца чашу смерти.
Последние лучи солнца погасли на западе. Лишь немногим удалось заснуть. Сам Теор всю ночь не сомкнул глаз, прислушиваясь к движению вокруг лагеря.
Утром из тумана вынырнула тень и приземлилась на вершине холма. Это был воздушный наблюдатель верхом на одном из полудюжины оставшихся форгаров. Он доложил, что корабли Улунт-Хазулов вытащены на сушу, к ним привязаны их морские лошадки, а сами они высадились и идут на своих четырех. Они, по-видимому, точно знали, где их противник. Что ж, они и сами неплохо плавают. Разведчик, скользя в одиночестве над поверхностью реки, мог уйти далеко вперед от своих товарищей.
Дымка рассеялась. Ряды воинов Ниарра блестели льдом. Три кружевных знамени реяли над массой напряженных лиц, истощенных тел в доспехах и неуклюже топтавшихся ног. Теор стоял в середине передней шеренги, слева был Валфиво. Им нечего было сказать друг другу — Казалось, время тянулось бесконечно, пока, наконец, из прибрежного леса не показался авангард Улунт-Хазулов.
По гул своих барабанов они перестроились для атаки: ряд за рядом огромных серых хвостатых торсов; их зубы блестели под козырьками шлемов, щиты были разукрашены устрашающими мордами. Их почти втрое больше, чем нас, — подумал Теор. Но это уже казалось неважным. Им предстояла слишком тяжелая работа. Он покрепче перехватил свой собственный щит и взмахнул топором.
— Видишь, вон там? — указал Валфиво. — Их главное знамя.
— Да?
— На берегу Гиллена я стал обращать внимание на такие детали. Сам Чалхиз здесь.
Барабаны у реки рассыпали непрерывную дробь. Им ответили удары оземь тысяч ног: они зазвучали, как прибой, когда враг начал неумолимо приближаться. Из рядов Ниарра взметнулись несколько голосов, а копья второй и третьей шеренг опустились и легли на плечи первой шеренги. Улунт-Хазулы взяли оружие на изготовку и перешли в галоп.
Ближе, ближе, ближе. Взлетели несколько форгаров, их всадники сбросили камни, но, на взгляд Теора, безрезультатно. Он на миг припомнил свои опыты с луком и стрелой, предпринятые по идее Фрэзера. В условиях Ио это не годилось. А жаль. Его взгляд остановился на чужом воине, который, по всей видимости, первым нападет на него. У парня на левой щеке была едва зажившая рана. Дадим ей подружку. Теор поднял топор.
С ревом и металлическим лязгом Улунт-Хазулы наткнулись на копья Ниарра. Щиты и роговые нагрудники спасли от ран многих, но сила броска была потеряна. Теор увидел, как гигант справа от него повис на копье, как жук на булавке. Улунт-Хазул зашатался. Высунулось второе копье и ударило его в незащищенный живот. Он закричал — в общем лязге этого не было слышно, — и упал на спину, отмахиваясь зубчатой дубиной.
И вот противник Теора — перед ним, нацелил в Управителя свой дротик. Теор принял удар на щит. Наконечник скользнул в сторону. Его собственный топор обрушился сверчу вниз и почал в плечо. Воин взревел и нацелился в горло Теора. Теор ударил по древку и отбросил его. Мощная рука ухватилась за его запястье. Он поднял щит и краем рубанул по руке. Улунт-Хазул ослабил захват. Теор дважды врезал ему по шлему. Противник споткнулся. Теор, сделал шаг вперед, пропустил солдата в шеренгу, а затем, вложив в удар всю силу, добил нападавшего. Отдача жестоко ударила по его мышцам. Серое бочкообразное тело рухнуло, хлынула кровь. Улунт-Хазул припал к земле, но был еще жив. Стоявший позади него воин перебрался через тело, чтобы напасть на Теора.
Ниарр держался стойко, атака захлебнулась. Теперь два войска перемешались. Тыловые шеренги обеих армий разбрелись, бросались вперед, тыча копьями. Первые ряды рубили и кололи. Теор поскользнулся на крови, и к счастью: там, где он стоял, просвистел нож. Он поднялся на дыбы и ударил по бросавшему противнику. Он не знал, много ли этим выиграл, потому что суматоха битвы скрыла от него результат. Он встал, чтобы встретить следующего нападавшего. Они обменялись ударами, топор звякнул о щит, и Теор почувствовал, как под натиском более сильного врага он заметно слабеет с каждой секундой.
Что это за вибрация под кольчугой?
Обрушившийся удар чуть не сломал ему руку. Он яростно рубанул, промахнулся… Улунт-Хазул с усмешкой придвинулся вплотную. Но Теор только наполовину осознавал опасность. Ребрами он слышать не мог, но чувствовал: диск связи ожил на его груди.
Он отразил еще один удар, но увернулся от следующего. Перепончатые лапы врага споткнулись об него. Пусть разбирается с ним тот, кто позади меня. Это — важнее. Теор поднял щит над головой и пополз меж топтавшихся ног.
Я так пи теперь это важно? Я не имею права дезертировать. Он увидел, что Валфиво испятнан кровью и рубит, как сумасшедший дровосек. Я бросил его, когда был ему нужен. Теперь Теор был позади первой шеренги, среди своих копьеносцев. Он не отреагировал на их вопросительные взгляды, когда встал на ноги и начал пробираться в тыл. Но образ Валфиво ему никак не удавалось отогнать от себя окончательно.
После того как ускорение упало до пяти «g», переход в свободном падении был похож на шаг в пропасть. Мозг Фрэзера погрузился в багровую ночь. Часть сознания продолжала бодрствовать и стонала от боли. Страх смерти заставил его уцепиться за этот берег, но время от времени он все же соскальзывал в небытие, в гудящий поток забытья. Когда он, наконец, пришел в себя и вспомнил, кто он такой, он с вялым удивлением обнаружил, что прошло всего несколько минут.
Возможно, и это было слишком долгим отсутствием. Он уже не видел ракеты среди звезд, морозно мерцавших на экране обзора; но радар показывал, что она догоняет. Конвульсивным движением он включил рычаг поворота. «Олимпия» развернулась носом к Юпитеру.
Юпитер уже не был планетой на фоне космоса, слишком близко к нему подошел корабль. На экране теперь громоздились чудовищные облака, желтые и коричневые, испятнанные тенями. За этой завесой ярилась гроза: кальдера молний в десять тысяч миль шириной. В поле зрения опрокинулся горизонт. Он остановил вращение корабля и нажал на главный тумблер. Еще раз его чуть не удушил собственный вес; скафандр и тело одинаково трещали одновременно со взрывами в двигателях.
Быстрый бросок должен был бы сопровождаться жестким сбросом ускорения, иначе корпус корабля мог просто развалиться в атмосфере Юпитера. Для вражеской ракеты такого ограничения не существовало. Она намного обгоняла свою дичь.
