Неужели катастрофа? И это после удачной посадки и взлета с Марса! После пятнадцати месяцев полета, почти у самого порога дома. В каких-то полутора миллионах километров от Земли!
— Который час?
— Часы-то остановились, вот горе, — ответил Гусев.
— Мы давно летим?
— Давно, Мстислав Сергеевич.
— А куда?
— А черт его знает, ничего не могу разобрать, тьма да звезды… Прем в мировое пространство.
А л е к с е й Т о л с т о й. Аэлита
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины, -
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
Ф. Т ю т ч е в
— «Аврора», я «Гранит». Отмечаю изменение ускорения, отмечаю изменение ускорения! Торможение идет нормально!
Неожиданно видеоэкран оперативной связи с Землей залил молочно-белый туман.
— Жора, как выносные телекамеры? — в голосе командира тревога.
— Все в порядке. Изображение и фокус четкие.
— Нет телесвязи с Землей. Запроси «Аврору» по аварийным радиоканалам.
В динамиках рации ни звука. Не слышно даже обычных для эфира потрескиваний.
Разбудили умудрившегося все-таки заснуть Сергея Меркулова. Он немедля занялся автоматом проверки связи.
Георгий Калантаров настраивает окуляры секстанта.
Виктор Сергеевич проверил управление. Громоздкий тандем из астероида и космического корабля послушен.
— Виктор Сергеевич, — подал от секстанта голос Калантаров. — Корабль меняет направление, а перегрузок-то нет!
— Что же все-таки со связью?
— Связь должна быть. — Меркулов, как всегда, говорит спокойно, чуть-чуть растягивая слова. — Автомат в полном порядке.
— Товарищи, где же обещанные перегрузки? — В дверях главного отсека появился Сурен Акопян. — Я после сигнала работу бросил. Сижу и жду, когда на меня медведь навалится… Начался эксперимент или нет?
— Будет вам и белка, будет и медведь! — не отрываясь от окуляров секстанта, хмуро пошутил Калантаров.
— Ну если сам штурман обещает… — Акопян осекся.
Прямо на него, приложив палец к губам, смотрела Марина. Выдержав паузу, она выразительно кивнула в сторону командира.
За пультом первого пилота, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла Виктор Сергеевич.
«Неужели это и есть «эффект Немо»? — думал он. — Но до Земли еще далеко. Образование клетки из электрополя возможно только в плотных слоях атмосферы. Теоретически…»
Нет, нужно рассуждать по порядку!
При нагревании защитного конуса корабля тепловая энергия переходит в электрическую. Происходит импульсное разрушение поля. Оно отделяется от корабля и окружает его сферической оболочкой. Это как панцирь, невидимая для глаза глухая клетка. Силы антигравитации действуют внутри этой клетки. Сквозь такую мощную преграду радиоволнам, конечно, не пробиться.
До сих пор «эффект Немо» обнаруживался только при взаимодействии сильного магнитного поля с плазмой, окружающей корабль при вхождении в атмосферу. Ай да теоретики… «Эффект Немо», оказывается, возможен и в космосе!
Виктор Сергеевич рывком поднялся из кресла.
— Жора, — обратился он к штурману, — радиоракету к запуску!
Через минуту радиозонд ушел в космос.
Некоторое время в наушниках штурмана слышалось частое попискивание радиомаяка, затем сигналы внезапно смолкли.
— Мы за барьером! — тихо высказал предположение Калантаров.
— Сейчас я вам скажу совершенно точно… — Сергей Меркулов радиолокатором «прощупывал» пространство. — Вокруг корабля в радиусе шести километров непробиваемая для сигналов преграда.
— Да, мы в «клетке», — тихо сказал Виктор Сергеевич. — Пока мы не изменим траекторию полета, никакая связь с внешним миром невозможна.
— Но «эффект Немо»… — Акопян не договорил.
— Да, оказывается, он возможен и в открытом космосе! — Командир обвел взглядом экипаж. — Друзья мои, на какое-то время мы остались без глаз, без ушей, без голоса. Я хочу знать ваше мнение, как нам жить дальше? Может быть, прервем эксперимент «Гравитация»?
— Нам-то что, — первым откликнулся Георгий Калантаров. — У нас все в порядке. А вот каково им без связи там, на Земле!
— Будем работать в слепом полете… — Акопян неуверенно улыбнулся. — Нам не привыкать!
— Наверняка наша «клетка» будет уменьшаться, — задумчиво проговорил Василий Карпенко. — Энергия постепенно должна рассеиваться…
Перебивая друг друга, заговорили все. Как из рога изобилия, посыпались проекты и прожекты.
— Нужно прорубить в «клетке» окно!
— А что? Лазером и прорубим!
— Проще запустить ракету с антенной.
— Ты бы еще предложил протянуть сквозь «клетку» телефонный провод!
Виктор Сергеевич, конечно, знал, как дальше жить и что делать. Его волновало другое: горстка уставших людей больше года связана с Землей лишь тоненькой ниточкой телерадиосвязи. И вот эта единственная ниточка оборвалась…
В последнее время командир «Вихря» замечал, с каким особым нетерпением его товарищи ждали очередного сеанса связи с Землей, как пытливо всматривались в знакомые и незнакомые лица, с какой жадностью разглядывали обыкновенные земные предметы, попадавшие в поле зрения телекамер. А после долго, с серьезным видом обсуждали, идет ли новая прическа Галине Сергеевне, не случилась ли какая неприятность у Семена Тарханова, продержится ли хорошая погода в Подмосковье до их возвращения на Землю.
Изоляция «в четырех стенах» космического корабля не шутка. Для того они и прошли на Земле специальный курс психологической подготовки. А регулярные гипноотпуска и гипностимуляции в полете? Они тоже сказали свое слово, не давая развиться болезни одиночества. И все-таки, когда до приземления остаются считанные дни…
Виктору Сергеевичу очень не нравилось, как выглядит Марина. С тех пор как пропала радиосвязь, она не проронила ни слова. Сидит на подлокотнике штурманского кресла и рассматривает шкалу какого-то прибора. Чересчур внимательно разглядывает.
— Вот что, Марина, — бодро начал Виктор Сергеевич. — Давай начнем последнюю серию гипностимуляций с сегодняшнего дня. Ты сама и покажешь всем пример — будешь первой.
— Хорошо.
Марина послушно встала и, ни на кого не глядя, пошла в свою каюту.
Медленная, ритмическая музыка.
