— В общем, дело уже дошло до руководства компании. Оно получило подписанный нами всеми, здесь присутствующими, протокол и требует разъяснений.
— Каких и от кого? — Корнев начал приходить в себя и задавать более-менее осмысленные вопросы.
— Таких, чтобы это чертово руководство хоть что-то поняло! — раздраженно ответил капитан, но тут же снова взял себя в руки. — В общем, ждем большую шишку, чуть ли не одного из директоров. Эти умники хотели еще с пассажирами побеседовать, но я с большим трудом отбился.
А капитан — молодец… Не хватало еще пассажирам этими загадками головы морочить. Особенно, если учесть, что половина этих пассажиров в этом замешана. И что рядом со всеми этих долбанными экспериментами уже два трупа.
— Впрочем, с одним пассажиром я им все-таки позволю поговорить, — усмехнулся Ферри.
— Я так понимаю, со мной? — в ответ Корнев тоже изобразил усмешку.
— Правильно понимаете, мистер Корнев. Раз уж вы подписали наш протокол, прошу вас взять на себя миссию от имени всех наших пассажиров успокоить этих… — он не стал уточнять, кого именно. Понятно, что представителей компании, но вот как капитан хотел их обозвать, для Корнева так и осталось загадкой.
— Нет вопроса, — согласился Роман. — Кстати, капитан, а когда вы собираетесь объявить радостную весть пассажирам?
— Вообще-то мне передали пожелание руководства компании не объявлять ничего до прибытия их человека…
— Но лучше все же объявить, причем именно до прибытия? — с пониманием спросил Корнев. Такой шаг хоть и подпортит отношения капитана с директорами «Корел скайшипс», зато начисто отсечет им возможность приставать с расспросами к пассажирам. По крайней мере, до конца круиза. И, кстати, по всем принятым что в России, что на Западе, правилам и обычаям капитан будет в своем праве. В конце концов на корабле главный именно он. Да и ему, Корневу, так будет, пожалуй что лучше. Точно, лучше. Потому что эти хреновы экспериментаторы будут чувствовать себя спокойнее, а он наконец-то придумал, что именно надо потребовать от капитана, обещавшего свою помощь в благом деле устроения пакостей супругам Недвицки.
— Именно так, — согласился капитан. — Я сделаю объявление, как только мне сообщат о вылете к нам флайера с представителем директората.
У Романа оставалось еще два вопроса к капитану. Один из них — про судьбу расследования смерти Саммера — он, понятное дело, при Джексоне и Бэнксе задавать не будет, а вот второй…
— Капитан Ферри, — Корневу действительно было интересно, — а ведь при обратном переходе в нормальный мир никакого толчка, как при…
Ферри кивнул, не давая Корневу подобрать слово — все, мол, понятно, может не стараться.
— Не было, — подтвердил он. — Но на самом деле это не так и важно. Я, может быть, и ошибаюсь, но… Извините, я сейчас.
Вытащив из кармана попискивающий коммуникатор, капитан поднес его к уху.
— Капитан слушает. Что?! Да. Да. Ждите меня там, я буду сейчас же. Мистер Корнев, — Ферри убрал коммуникатор, секунду помолчал, чтобы явным усилием воли убрать с лица ошарашенное выражение, и когда ему это удалось, продолжил: — Прошу вас, отправляйтесь к себе в каюту. Примите мои извинения, я свяжусь с вами позже.
Теперь справляться с непроизвольным построением на лице полнейшего недоумения пришлось Роману. Однако делать нечего — капитан тут главный, извольте выполнять, господин пассажир.
Покинув мостик, Корнев заглянул на открытую палубу. Хайди все еще болтала с Вителли и Дюбуа.
— Хайди, я в каюту, все подробности потом. Но вроде бы у нас дела идут, — куда именно, Роман уточнять не стал, потому что и сам этого не понимал. — Продолжай трепаться, чуть позже приходи тоже. Будут спрашивать обо мне — соври что-нибудь, самому некогда. Потом расскажешь.
Жена сообразила, что задавать сейчас мужу какие-то вопросы просто неуместно, обдала Романа взглядом, от которого тот аж поежился, но тут же чмокнула его в щеку.
— Все сделаю, любимый.
Ладно, что бы там ни случилось, а жена у него — настоящее чудо! Впрочем, куда больше Корнева занимали совсем другие мысли. Но и они пока подождут, есть кое-что поважнее…
Запершись в каюте (ключ-карта у Хайди есть, если что), Корнев первым делом отправил наконец ротмистру Сергееву запрос насчет жильцов гостиницы, где убили Уизлера. Раз уж вовремя отправить не смог из-за провала в параллельный мир, то сейчас мешкать не стоит. Убедившись, что отправка прошла должным образом, начал надиктовывать отчет о событиях этих идиотских двух с половиной суток. Некогда думать сейчас, некогда, надо зарядить Лозинцева на это дело, чтобы он проникся как следует!
Ого, почти сорок минут говорил! Ну, справедливости ради, это был не просто отчет, а со сделанными предварительными выводами и прогнозами, перечнем крайне желательных, на взгляд Корнева, действий, запросом необходимых ему сведений и все это с должной аргументацией. На славу постарался, нечего сказать, аж сам себе позавидовал. Вот теперь хорошо было бы, чтобы и любимая жена вернулась.
Что ни говори, исправно работающая техника — это ужасно интересно. Ну, если вдуматься, конечно. Работает какое-нибудь такое изделие, облегчает людям жизнь, большинство пользователей тем и ограничивается, не вдаваясь в подробности, как и почему оно работает. А вот если была бы возможность заглянуть внутрь… Завораживающая картина открылась бы нашим глазам. Можно было бы долго любоваться, насколько четко, ритмично и неуклонно в своей выверенной неотвратимости движутся и взаимодействуют детали, нас охватило бы преклонение перед мощью разума, придумавшего этот механизм и вдохнувшего жизнь в мертвое бездушное железо.
С электронными приборами все сложнее. Но если бы мы могли проникнуть взглядом в целую вселенную, где вместо звезд и планет электроны и ионы, нас бы ожидало зрелище столь же восхитительное.
Вот и Роман Корнев, будь у него сейчас такая возможность, мог бы видеть, как надиктованное им сообщение в недрах коммуникатора преобразуется в набор цифр, как под воздействием запустившейся программы цифры в этом наборе меняют свои места, как потом зашифрованная цифровая запись сжимается и наконец уходит в эфир. А если бы вместе с проникновением в глубины микромира Корнев имел бы дар видеть на космические расстояния, так бы и проследил весь путь перемещения его мыслей, выраженных сначала живым, великим и могучим русским языком, а затем, хоть и совершенно неживым, но никак не менее великим и могучим языком цифр, вплоть до конечного получателя.
Получатель, подполковник Отдельного корпуса жандармов Лозинцев, посмотрев, кто именно заставил настойчиво пищать его коммуникатор, недовольно хмыкнул и проворчал что-то нелестное о привычке отправителя обращаться к нему напрямую, минуя промежуточную инстанцию в лице ротмистра Сергеева, однако тут же запустил прослушивание сообщения. Запустил, как положено, предварительно включив защищенный режим, хотя и находился в кабинете один.
