— Вы будете владеть священным местом — веское основание, чтобы оспорить их гегемонию, — выпалила Мариам, но тут же осеклась, вспомнив об опасности подслушивания.
— Значит, вы проникли в суть? Это всего лишь набросок плана, но вы, уроженцы Уилсона, все авантюристы.
— Нам часто приклеивают ярлыки и похуже.
— Вы нередко ведете себя похуже. Если кто-то и способен этого добиться — это только вы. Вместе с нами.
— Лесть тут не поможет.
— В таком случае что поможет?
— Время.
Мариам уронила на стол надкушенное яблоко и встала:
— Дай же и мне время подумать.
— Прекрасно.
Трипп поднялась и отряхнула пальто:
— Мне пора. Увидимся на открытии Глаза в конце Конференции. Возможно, нам удастся еще поговорить…
— Посмотрим.
После ухода гостьи Мариам повернулась к окну и рассеянно взглянула на город. Стало немного темнее: облака быстро сгущались, и в воздухе стояла серая дымка вулканической пыли. И все же Звезда, как всегда, висела прямо над головой. Посмотрев на ее огромный лик, проглядывающий сквозь тучи, Мариам вдруг поняла, что он испещрен пятнами, как шрамами от долгой болезни, а плоть то и дело поражается электрическими вспышками, похожими на молнии.
Идеи Трипп не выходили у нее из головы. Мысль о том, чтобы пересечь Терминатор и пройти сквозь темноту к точному антиподу места, где она сейчас находится, была интригующей, хотя и пугала. Каково это — находиться в противоположной стороне от единственного источника тепла и света?
Но снизу, от города, донеслись отдаленные крики, тревожный звон колокола и треск, очень похожий на выстрел: порох, конечно, привозился с Полюса.
Мариам вернулась мыслями к более обыденным темам политики, торговли, власти и влияния. До открытия Глаза ожидался еще один раунд переговоров: церемония, которая завершит официальную часть Налоговой конференции.
«А Брод по-прежнему не появлялся», — напомнила она себе.
Ее сын и девушка-Сапфир.
Оставалось надеяться, что это всего лишь совпадение.
Она покачала головой и отправилась умыться и переодеться. Готовиться к последнему заседанию.
IIIУдарили колокола, возвещавшие о конце смены. Налоговая конференция закончилась.
Элиос, Главный Спикер, вывел помощников и старших делегатов Конференции из Десятого Храма, где проходила встреча, и стал подниматься по широкой церемониальной лестнице, высеченной из розового базальта. Лестница вела на крышу здания, которое, как большинство грандиозных построек острова, примыкало к гигантской колонне Основания, венчавшейся Глазом.
Остальные следовали за ним молча и лишь иногда тихо переговаривались.
Мариам с растущей тревогой шла среди остальных, надеясь, что никто, кроме нее, не заметил ярко-красного платка, валявшегося у лестницы. Платок принадлежал ее сыну Броду, отсутствовавшему в продолжение всей смены… вместе с Валой, дочерью Спикера.
Они вышли на крышу. Пересекли резную платформу и очутились на центральной башне — сооружении в несколько длин человеческого роста, выстроенном вручную из базальтовых блоков, баюкавших загадочную башню Основания, известную как Глаз. Над ней поднимался дым сразу от нескольких костров.
У башни выстроилась очередь из важных лиц в роскошных одеяниях: все торопились взобраться по лестницам-кольцам, вбитым в стену. Почти ни у кого не возникло с этим трудностей.
— Добрая, крепкая полярная сталь, — пробормотала Трипп, обращаясь к Мариам. — И добрый, сильный народ. Мы стойкое племя, как тебе известно. Хелен Грей говорит, что все мы весим здесь больше, чем там, откуда прибыли. И с годами и поколениями мы стали приземистыми и коренастыми.
Мариам подобные разговоры раздражали.
— Как может человек весить больше или меньше в зависимости от того места, где находится? Иногда я задаюсь вопросом, действительно ли вы способны отличить мифы от какого-то подобия реальности!
Трипп только рассмеялась.
Дождавшись своей очереди, Мариам легко поднялась по лестнице на верх стены вслед за сановниками, собравшимися со всех концов планеты. Оказалось, что дым выходил из горшков с кипящим маслом, за которыми следили одетые в черное прислужники. Дым темным облаком висел над Глазом, закрывая его от висевшей в небе Звезды.
А сам Глаз впервые открылся полностью. Очищенный от жирной слизи, он блестел — вогнутое зеркальное блюдо, сверкающее, совершенное и, если верить Трипп, невероятно древнее.
Элиос, высокий, с чисто выбритой головой, поднялся на возвышение, устроенное у круглой стены. Его помощники встали на равном расстоянии друг от друга. Дальше растянулся ряд слуг Спикерства. Среди них стояли и Сапфиры — посвященные храму девы, прекрасные в своих белоснежных одеяниях, словно излучающие сияние. Рядом с каждой красовалась клетка с птицами, крылья которых переливались при малейшем взмахе.
— Зеркальные птицы, — пробормотала Трипп. — Еще один дар Полюса…
Но Мариам, не обращая внимания, пересчитывала Сапфиров. Одиннадцать. А должно быть двенадцать.
Она заметила оставшуюся без хозяйки клетку и неловко переглядывавшихся чиновников. Они явно нервничали. Потому что пропавшей девушкой была Вала. И отсутствовала она ровно столько, сколько и ее сын. Мариам начала всерьез волноваться.
Элиос продолжал свою речь. Голос его разносился над полированной поверхностью Глаза.
— Я, Элиос, сын Элиоса, Главного Спикера, и сорок второй Спикер, занимающий Кресло Левой Руки, приветствую вас в этом месте. Как вам известно, мы проводим Налоговую конференцию каждый Великий год, содержащий двадцать четыре года Земли-3, измеренных астрономами, что соответствует циклам Дежурств Контролеров, наблюдающих за Моделированием, защищающим и поддерживающим всех нас. И сейчас в ожидании нового Великого года смоделированной жизни, дарованной нам, давайте вознесем благодарения и позволим Глазу Контролеров открыться!
Резким, рубящим движением он опустил руку.
Прислужники залили огни водой из ведер, и дым стал постепенно рассеиваться. Девушки-Сапфиры открыли клетки, и птицы взмыли в воздух, сверкая крыльями. Остатки дыма беспокоили их, и они с тихим воркованием то поднимались выше, то ныряли вниз.
И тут началась какая-то суматоха. Среди собравшихся пронесся шепоток.
— С дороги! С дороги, кретин!
— Килли, — пробормотала Трипп. — Похоже, он сильно обозлен.
Мариам увидела, как сын Элиоса подошел к отцу. И повернулся: широкоплечий, сильный мужчина в черном. Массивные кулаки сжаты, лицо искажено гримасой ярости.
— Удрала! Она удрала! Вала — он увез ее на своем корабле в Уилсон, щенок проклятый! Украл! Мариам, мать Брода, где ты? Придется кое-что объяснить!
