Напишите письмо вашему Хасте, чтобы он отпустил Энтони на свободу. Тогда я отправлюсь на Кришну и буду жить со своим непредсказуемым зятем в его островном королевстве. Там я стану настоящим принцем, которым нельзя стать на Земле, если ты не скандинав.
— Ну, разве это не божественно? — радостно взвизгнула Джульнар. — Теперь я действительно благодарна тебе за свое похищение!
— Шикарно, — вежливо порадовался за них Хассельборг. — Надеюсь, вы удовлетворены тем, как я выполнил ваше поручение, мистер Батруни?
— Более чем. Фактически я настолько доволен, что хотел бы сделать вам одно предложение.
— Новая работа? — с легкой тревогой спросил Виктор.
— Да, но не в том смысле, в каком вы думаете. Вдобавок к положенному гонорару я предлагаю вам читать лекции в Бейрутском университете, где являюсь одним из попечителей.
Хассельборг помолчал, давая этому предложению полностью дойти до сознания.
— Лекции по какому предмету?
— По англосаксонскому праву.
— Вот это да! Надо будет подумать, но все равно примите мою самую искреннюю благодарность. Даже если удастся отбиться от выдвинутых против меня обвинений, мне придется еще стряхнуть пыль со своих правовых знаний и со своего арабского. А теперь как насчет того, чтоб посмотреть достопримечательности Барселоны? Я как раз обещал Джульнар увеселительную прогулку, когда меня замели в кутузку. Пойдемте, ведь это же большая честь пообедать и выпить чаю с Черной Королевой, Белой Королевой и мной!
Слушанье дела проходило на следующее утро. В первом ряду, словно Алиса между двух Королев, сидел мистер Батруни с дочерью и Александрой по бокам. Лицо его являло все признаки похмелья. Магистрат только-только объявил о начале заседания, когда в проходе появился дородный житель Восточной Азии.
— Чжуэнь! — воскликнул Хассельборг, а затем быстро сказал своему адвокату: — Сеньор Агуэзар, вот тот, кто нам нужен!
Китаец тепло пожал руку бывшего компаньона и сказал:
— Я только что прибыл и узнал, что вы в тюрьме. Вылетел через несколько дней после вас, но более скоростным кораблем.
— Вечно мне достается старое корыто, — посетовал Виктор и поведал о причинах своего затруднительного положения.
Как только Ндомбу, темнокожий сотрудник «Виажейш», объяснил причины выдачи ордера на арест, Агуэзар вызвал в свидетели Чжуэня. Китаец через переводчика рассказал о событиях на Кришне. Он особо подчеркнул тот факт, что благодаря незначительному нарушению запрета на внедрение изобретений Хассельборг уцелел и помог предотвратить тяжкое преступление.
— Дело прекращено, — объявил магистрат.
После благополучного окончания слушания Виктор спросил у Чжуаня:
— Вы не могли бы задержаться здесь на два дня и быть моим шафером? — и в ответ на вопросительный взгляд приятеля добавил: — Мы с мисс Гаршиной решили пожениться. Разрешение мы получили еще вчера, но в Иберии по закону полагается выждать три дня.
— Я очень сожалею, но мой рейс сегодня вечером. Если я пропущу его, то ближайший самолет в Китай — только через неделю.
— Печально. И когда вам выезжать?
Китаец посмотрел на часы:
— Следовало бы уже сейчас.
— Я поеду с вами. Дорогие, родные, любимые, вы разрешите мне отлучиться на часок?
Уже в такси Чжуэнь спросил:
— Рады, что вернулись к цивилизации?
— Чрезвычайно! А что вы делали после моего отъезда?
— Несколько дней собирал улики, пришлось потрудиться. Достал, например, те письма Гоиша дашту Руза.
— И что же сталось с Гоишем?
— Он получил десять лет. Еще парочка его сообщников отделалась сроком поменьше.
— Абреу участвовал в этой афере?
— Нет, он чист. Сперва даже не хотел верить, что его помощник — плут, но, когда я убедил его, сильно мне помог. Да, пока я находился в Хершиде, со мной случилось самое ужасное, что только могло случиться.
— Что?
— Фория заставила меня жениться на ней под угрозой разоблачить меня как земного шпиона! Крайне неловкое положение, особенно ввиду того, что у меня уже есть в Гуэйлине жена и восемь детей.
— А что это за ерунда насчет того, что Фория — племянница Хасте? Она была его любовницей?
— Да что вы! Жрец — старый аскет.
— А она действительно кришнянка?
— Самая настоящая, — подтвердил Чжуэнь.
— Как же тогда...
— Когда-то Хасте дезертировал с одного из самых первых кораблей, прибывших на Кришну. Он ведь очень стар, старше двухсот лет. Заделался святым отшельником, жил в пещере, стал немалой силой в гозаштандской Церкви. А несколько лет назад, во время выборов верховного жреца, оба кандидата оказались равными по силам, и в качестве компромисса выбрали третьего — нашего Хасте. Он в принципе неплохой человек, но для такой работы мелковат. Думаю, именно из-за его слабого руководства Церковь и начала утрачивать свои позиции, что, в общем-то, и к лучшему. Мы ведь с вами не верим во всю эту астрологическую чушь.
— А Фория?
— Она была девчонкой из полунищего народа гавехонов — бродячего племени вроде наших цыган. Познакомилась со святым отшельником и ушла к нему жить. Не знаю уж, что тут стало основным мотивом: религия или регулярное питание. Когда же он стал верховным жрецом, она обосновалась в замке вместе с ним в качестве племянницы. Теперь Хасте — глубокий старик, и Фория подсознательно ищет себе новое теплое местечко. Влюбляется в вас (думаю, искренне) и вынуждает «дядю» сотрудничать, угрожая открыть его земное происхождение. Тем временем жрец чувствует, что его господствующая Церковь теряет влияние, и поэтому вступает в сговор с Фаллоном. Хасте намеревался, когда авантюрист возьмет Хершид, провозгласить его мессией или кем-то подобным. Но мы разрушили все замыслы.
Когда вы сбежали, мысль о замужестве превратилась у бедной Фории в идею фикс. Хасте явно не мог жениться на ней, и поэтому она выбрала меня: на безрыбье и рак рыба. Возможно, она надеялась, что я влюблюсь в нее и останусь. Что происходит в голове у женщины — определить довольно трудно, все равно: землянка она или нет.
Хассельборг в свою очередь ввел друга в курс текущих дел, добавив:
— Я не сказал Батруни, что Александра была прежней женой Фаллона, потому как это привело бы лишь к общему смущению. Как там дела у Тони?
— В полном порядке. Перед моим отъездом собирался уйти в длительный сон.
— Это правильно, ведь Батруни прилетят на Кришну, когда там пройдут годы и годы объективного времени. Однако это их забота. Кстати, знаете, меня иногда беспокоит мысль, что Гоиш и его шайка были правы, а мы и Межпланетный Совет — нет.
— Может быть, но нас это не касается. Мы делали свою работу. И коли речь зашла о работе: вы возьметесь за предложенное преподавание?
