При воспоминании об этом, Терри взорвало:
— Это безобразие! — воскликнул он. — Это посягательство на свободу мысли…
— Не торопитесь с выводами, — мягко остановил его Бахбах. — Вы сделали открытие, представляющее большую ценность не только для чистой науки, но и для государства…
— Я трудился для науки, — возразил Терри.
— Извините. Вы сможете высказать все, что пожелаете… Продолжаю: и не только для нашего государства.
— Не вижу.
— Я вам докажу это… Для государств, являющихся злейшими врагами Бизнесонии и правопорядков в мире. Должны были мы убедиться в том, что автор такого открытия лоялен, не окажется в сетях наших врагов?
— Чепуха! — не удержался Терри. — Ни с какими врагами Бизнесонии я не знаюсь.
— Вот и хорошо. И мы знаем это не только из вашего нынешнего заявления, но и потому, что, выполняя тягостные обязанности, возложенные на нас служебным долгом, сами убедились в вашей лояльности.
— Но это бесчеловечно, не по-джентльменски! — опять вспылил Терри. — Подслушивать чужие разговоры…
Он сам осекся, сказав эту фразу, но Гарри Бахбах не стал его добивать, он только вяло заметил:
— Разговоры!.. Иногда, оказывается, полезнее подслушивать мысли… Извините, что я сказал это вам. Мы, отнюдь, не так сурово оцениваем вашу научную работу, как вы нашу государственную службу. Мы располагаем средствами для подслушивания разговоров, а вы создали прибор для подслушивания мыслей.
— С научной целью, — возразил Терри.
— Знаю, знаю. Мы знаем также, что не по своей воле, а по чужой, в силу безвыходности положения, вы воспользовались своим открытием… как бы это сказать… одним словом, не только в чисто научных целях.
Терри опустил голову.
— Ну что вы, друг мой, — услышал он все тот же мягкий голос Бахбаха. — Простите, что я напомнил вам. Вас и самого это угнетает, я знаю. Но происшествие в «Даме треф», случай на бирже… Боже, какая это ерунда, если сопоставить ваши невинные и, по сути дела, вынужденные действия с колоссальными аферами, которые создают людям богатство в нашем мире. Думаете, мы не знаем об этом? Не возмущаемся этим? Не пытаемся бороться? Но мы часто бессильны. Ибо те, настоящие аферисты и казнокрады, не столь наивны, как вы. Они умеют оформлять свои сделки настолько совершенно в документальном отношении, что к ним не придерется самый дотошный ревизор. Они, подобно, извините, таким простакам, как вы, не ведут разговоры о своих делах там, где могут быть установлены подслушивающие аппараты. Как их разоблачить? Ведь мысли — это невидимки! А политические враги государства? Они притаились в наиболее уязвимых учреждениях, сеют смуту в народе, подрывают основы нашего строя. Мы вывели бы на чистую воду смутьянов, предупредили бы многие преступления и спасли тех, кто лишь готовится встать на опасный путь, мы бы создали вокруг нашего отечества более надежную защиту, чем армия и флот… если бы могли контролировать мысли, поймать этих невидимок.
Терри сделал протестующий жест, но не успел еще ничего сказать, как Бахбах добавил:
— Я имею в виду тех, кто подозреваем в нелояльности или злоупотреблении служебным положением. Я с вами совершенно откровенен, как видите.
— И я буду откровенен, — сказал неожиданно твердым голосом Терри. — Прибор, улавливающий мысли, уничтожен.
— Кем, когда? — спросил Гарри Бахбах.
— Мною. Этой ночью.
— Почему?
— Я убедился в том, что он может служить не только науке, но и приносить зло людям. Я не желаю этого.
В это время в кабинет вошел агент, который привел сюда Терри, и, отозвав в сторону Бахбаха, что-то тихо сказал ему.
Агент вышел, а Бахбах снова уселся рядом с Терри и в том же спокойном тоне продолжал беседу.
— Значит, прибора нет? Вы его действительно уничтожили и можете присягнуть, что это правда?
— Клянусь!
— Великолепно. Вы подтвердили клятвой то, что установили наши агенты, произведя только что обыск на вашей квартире. Как видите, я с вами опять откровенен. И было бы глупо поступать иначе с человеком, который владеет средством читать чужие мысли. Охотник на невидимок!.. Мы вынуждены были произвести этот обыск, сколь ни далеко, казалось бы, от джентльменства подобное вторжение в чужую жизнь. Извините, служба!
Терри не нашелся, что ответить, хотя был возмущен этим обыском и с тревогой думал о том, что могли обнаружить чужие люди в его квартире.
— Но я рад, безмерно рад тому, что вы сделали, — продолжал между тем его собеседник. — Теперь мы спокойны, что вашим выдающимся открытием не воспользуются враги нашего государства. Надеюсь, в случае надобности, вы сумеете создать дубликат своего прибора?
— Я не буду больше создавать его, — решительно заявил Терри. — Ни для кого!
— Не торопитесь, друг мой, — все так же мягко, по-отечески возразил Бахбах. — Ведь вас никто не подгоняет. Мы еще как-нибудь встретимся и поговорим. А сейчас, если ко мне вопросов нет, я вызову машину, которая отвезет вас куда прикажете.
Следующая встреча Терри с Бахбахом, которая опять-таки произошла отнюдь не по инициативе первого, оказалась еще более странной с точки зрения понятий о методах работы БИП, как их представляют себе обыватели Бизнесонии.
На третий день после визита в БИП, когда Терри еще не успел позавтракать, к нему постучались и в комнату вошел Гарри Бахбах. Он извинился, что явился без приглашения, заметил, что имеет на это право по роду службы, но не хотел бы воспользоваться своим правом и, если хозяин дома простит ему вторжение, он будет чувствовать себя не связанным официальными формальностями.
Терри не оставалось ничего другого, как помочь гостю раздеться и пригласить его сесть.
— Ну вот, я в гостях у вас, — сказал Бахбах. — Теперь — вы хозяин и вам надлежит вести беседу, чтобы гость не скучал.
— Право не знаю… — смешался Терри. — Что вы хотели бы услышать от меня?
— Только то, что вы сами захотите сказать мне.
— Я все сказал.
— Что не будете создавать больше прибора?
— Да.
— Допустим. Допустим, далее, что вам лично ни для каких целей этот аппарат не понадобится. Ведь ваш будущий тесть…
— Я просил бы никого в эту историю не вмешивать, особенно семью Харви Кювэтта.
— Извините, не буду. Я ценю вашу добропорядочность и чистое отношение к женщине.
Бахбах почему-то сделал большую паузу и, внимательно взглянув в глаза Терри, продолжал:
— Но ваш прибор может оказаться полезным в медицине, как вы и предполагали, создавая его.
