Квинт действительно был стар - он годился Теллиару по меньшей мере в прадеды, - однако офицером звёздного флота так и не стал. И не то чтобы у него не хватало интеллекта для получения соответствующего образования, нет - ему это просто не было нужно. Квинту хватало того, чего он достиг - прекрасный оператор ГАЭ и завзятый космический бродяга, не мыслящий себе иной жизни, кроме как на борту крейсера Дальней Разведки, старый галактианин чувствовал себя на своём месте и больше не хотел ничего. Квинт равнодушно отнёсся к случившемуся много лет назад разрыву со своей подругой и даже не пытался найти себе другую партнёршу для типового союза - ведь звёзды остались с ним, и никто их у него не отнимал. На здоровье он не жаловался и надеялся долетать до конца своих дней, а может - если удастся обмануть медицинский компьютер, - и умереть на борту звездолёта, чтобы по традиции Дальней Разведки быть похороненным в чёрной пустоте открытого космоса. Таких, как Квинт, на флоте называли боцманами - в табели о рангах такого звания не было, однако ценилось оно очень высоко: адмиралы зачастую не помнили имён своих лейтенантов и капитанов малого уровня, но всех боцманов знали не только по именам и кодам, но и в лицо.
Теллиар являл собой полную противоположность Квинту - они походили друга на друга примерно так же, как стремительный горный поток похож на кряжистый замшелый утёс. Молодой галактианин недавно закончил Академию Полётов, получил коды мичмана и назначение сюда, на Окраину, в состав Четвёртой Экспедиции у Ореты Зет. Ни ему самому, ни его отцу, второму адмиралу в отставке Даэцию, и в голову не пришло использовать какие-то связями для того, чтобы добиться тёпленького местечка. "Дорогу надо пройти с начала, - так сказал Теллиару отец, узнав о его назначении, и добавил: - И хорошо, что ты полетишь к Орете Зет - интересное место, очень интересное…". Молодой мичман был с этим согласен - он слышал разговоры матери и отца, касавшиеся именно этой звезды, да и адмирал кое-что рассказывал сыну о том, что случилось в системе Ореты Зет двадцать пять лет назад.[12]
Разумеется, эти рассказы Даэция не предназначались для посторонних ушей. Теллиар прекрасно понимал: поделись он хоть с кем-нибудь из сокурсников или подружек тем, что рассказывал ему отец, и проблемы с комиссией по охране ментального здоровья возникнут автоматически (тем более теперь, когда Признавших Необъективное вот-вот объявят вне закона). И Теллиар даже не догадывался, что Даэций и Лилит радовались отправке сына на Окраину ещё и потому, что они знали: домашние миры Технолидеров в центре Галактики накануне большой смуты. "За дочь я спокойна, - сказала Лилит мужу, блокировав все линии внешней связи в их доме, - Вионика умеет держать себя в руках. А вот её брат - весь в тебя: сначала хватается за бластер, а потом уже думает. Любая горячность сейчас опасна - пусть повзрослеет немного там, на Окраине". Даэций не стал спорить о дурной наследственности - он был согласен с Лилит в главном: Теллиару лучше пока побыть подальше от зорких глаз КОМЗа - комиссии по охране ментального здоровья, всё больше и больше походившей на тайную полицию.
На Базе Теллиара приняли хорошо, хотя и несколько настороженно: многие знали, кто такой второй адмирал Даэций. Но холодок быстро растаял, когда товарищи увидели, что молодой мичман не спекулирует именем и заслугами отца и не требует для себя поблажек и привилегий. И Квинт взял Теллиара под опеку не только из уважения к Даэцию, которого старый боцман знал много лет, но и потому что "сынок", как называл его Квинт, - про себя, а иногда и в не нарушающих субординацию беседах с глазу на глаз, - понравился ветерану флота Дальней Разведки. Поэтому Квинт и летел сейчас с Теллиаром вторым пилотом - он видел горячность молодого офицера и хотел скомпенсировать её своим опытом и холодной рассудительностью. Боцман за сто с лишним лет странствий по Галактике повидал всякого, и с горечью вспоминал юных мичманов, так и не ставших лейтенантами. И что с того, что эта планета кажется пустой и безопасной - Неведомое многолико, и никто не знает, как и когда оно может оскалить зубы.
Они летели над планетой со скоростью её вращения. Скаут покинул Базу в полдень, и с тех пор не отстал от него ни на минуту. На Базе, ушедшей на неосвещённое полушарие, давно наступила ночь, а за бортом корабля-разведчика по-прежнему стоял тусклый день - свет далёкой Ореты Зет вряд ли можно было назвать ослепительным. Облетев Четвёртую, скаут должен был вернуться на Базу тоже в полдень, только уже в полдень следующего дня - ночь не могла догнать стремительно несущийся маленький кораблик.
– Ты прав, мёртвых планет большинство, - согласился Теллиар, вглядываясь сквозь прозрачные стенки полусферической кабины в пустыню, тянувшуюся до самого горизонта, - и эта, похоже, тоже из их числа. Зато мы можем идти с материальной составляющей корпуса скаута восемьдесят процентов - расход энергии гораздо меньше, чем в маневренном режиме, когда нужно почти полностью переводить корабль в форму поля. В этой пустыне нет глаз, способных обратить на нас внимание, - сканеры не фиксируют никаких признаков жизни. Так и долетим себе спокойно и без приключений.
"Когда-то и я горевал, не встречая приключений, - боцман мысленно улыбнулся, - пока не поумнел и не понял, что чем меньше приключений, тем выше вероятность остаться в живых. Дай бог Галактики, чтобы и ты, сынок, тоже это понял, а старый Квинт постарается помочь тебе дожить до возраста понимания".
– Технократы из научного отдела экспедиции полагают, - сказал он, одновременно следя за символами на псевдоэране, за панорамой за бортом и за выражением лица мичмана, - что эта планета не всегда была мёртвой. Посмотри на цвет этой песчаной пыли - это же окислы. Значит, здесь был кислород, и могла быть жизнь на кислородной основе. А потом…
– А потом грохнулся астероид, оставивший исполинский кратер и вздыбивший кору на противоположной стороне планеты, - представляю, какова была сила удара! Атмосферу сорвало, океаны выплеснулись в небо, как вода из чашки, по которой стукнули кулаком, и всё. Даже если здесь была какая-то цивилизация, то ни одно строение не могло уцелеть при такой катастрофе. И величественные храмы древних богов, - Теллиар пристально посмотрел вдаль, словно надеясь увидеть там таинственные развалины, - обратились в пыль. А красный песок - это высохшая кровь могущественной цивилизации, чьи корабли летали по всей Галактике ещё тогда, когда предки Технолидеров только-только выковали первые бронзовые мечи.
– Ты, часом, стихи не пишешь, мичман? Это не грех, сынок, - я ведь когда-то тоже был молодым, - боцман очень постарался, чтобы в его вопросе не прозвучала насмешка.
