От волнения он даже плотно зажмурил глаза. А когда вновь рискнул их открыть, все уже завершилось. Муха перестала звенеть, словно вырвалась на свободу. Индикаторы на панелях погасли – мутнея теперь выпученными зрачками. Щелкнуло и отключилось реле, поддерживающее температуру. Гарольд, ставший заметно больше в размерах, выбрался из аквариума. Он сидел на пластмассовой крышке питающего устройства. Точно груша, но – черная, кожистая, будто из мяса, упругая. Подошва тела охватывала собой почти всю пластмассовую поверхность. Кожа поблескивала и натекала с неё лужица темной жидкости. Будто опрокинули на Гарольда объемистый пузырек с тушью. Сердце у него звонко ударило и окончательно запечатало горло. Воздуха в комнате уже точно не было ни на вздох. Ну вот я и стал Богом, смятенно подумал он. Вот я и стал, если, конечно, я стал именно Богом.
Необыкновенная тишина окутывала всю кафедру. Звуки умерли, будто спеленутые невидимой паутиной. Хуже всего, что дышать было действительно нечем. Пара чутких пленочных бугорков подрагивала у Гарольда посередине «морды».
Вдруг они распахнулись – одним ударом. Желтые, без зрачков, глаза выглядели янтарными. Свет в них был такой силы, что он невольно попятился. Звякнул скальпель, уроненный на пол, хрустнула под подошвой раздавленная пробирка. Гарольд тоже вздрогнул и переместился вперед по скату «Бажены». Непонятно как – конечности у него отсутствовали. Он не перекатывался, ни за что не цеплялся, не струился, не переползал. Точно быстрая тень очутился в нужной ему точке пространства. Чрезвычайно бесшумно, практически незаметно для глаз. Янтарь сиял так, что видеть это было непереносимо. Однако ни щурить веки, ни отступать он больше не стал. Он поднял палец и медленно повел им по воздуху.
Губы у него, оказывается, пересохли.
– Ну-ну, только тихо, – шепотом сказал он.
Всхлипывающего вахтера погрузили в «скорую», и эксперт поднялся обратно в лабораторию, на второй этаж. Следователь в это время склонился над тревожно подмигивающим глазком блока питания. Руки он заложил назад, чтобы не коснуться торчащих отовсюду контактов и проводов, а зрачки его красными точками отражали свет индикатора.
– Прибор, оказывается, не обесточен. Значит, инцидент произошел во время работы.
– Кто вообще дал сигнал? – спросил эксперт.
– Ну, этот и дал, – следователь, вытаскивая сигарету, ткнул ею куда-то к полу. – Услышал крик, звон стекла. Поднялся сюда – открыл дверь. Ну, остальное ты сам мог слышать…
– «Черт… черт… черный черт… мокрый»… – прочел эксперт по бумажке.
– Завтра с ним разговаривать будет можно?
– Не знаю…
– А с этим – как?
Следователь кивнул на тело, вытянутое вдоль стула. На песчаном сухом, как камень, лице блестели зубы.
Мертвец оскалился навсегда.
– Говоришь, вчера видели его живым? – спросил эксперт. – Я бы сказал, что он умер, по крайней мере, месяца три назад. И не просто умер, а был специально мумифицирован. Потребовалась высокая температура, сухой воздух, смотри…
Он тронул руку, свисающую почти до пола. Кисть закачалась так, будто кости были скреплены тонкими ниточками. Что-то негромко хрустнуло, и на линолеум упал указательный палец.
– Совершенно не думают, чем занимаются, – сказал эксперт. – Главное для них – быстренько получить результат. У меня сын такой – через три года вырастим в пробирке искусственного человека. В Военно-медицинской академии занимается. Нет, чтобы сначала спросить себя: а зачем? Нужно ли его выращивать вообще?
– Кончай философию. Какое будет предварительное заключение?
Эксперт выпрямился.
– Никакого пока, – чуть раздраженно сказал он. – Случай странный, придется делать обследование по полной программе. Хотя, давай поспорим, это все равно будет «несчастный случай на производстве».
– Так это и есть «несчастный случай на производстве», – сказал следователь.
– Меня другое интересует. Все-таки «кого» или «что» он отсюда выпустил?
– А вот меня – нисколько, – сказал следователь. – Хватит философии. Утомил…
Он, шевеля губами, делал торопливые пометки в блокноте.
Эксперт посмотрел в окно.
– Думаешь? А ведь оно, наверное, где-то там…
– То есть?
– Не хотел бы я с ним столкнуться…
Следователь опустил блокнот и тоже посмотрел в темноту. В здании напротив светилось одно-единственное окошко. Желтизна едва просачивалась сквозь кроны деревьев. Ветра не было, но шторы в лаборатории вдруг колыхнулись.
Эксперт ощутимо вздрогнул и отступил на шаг.
– Видишь?
– Вижу.
– И что?
– А ничего, – сказал следователь.
Снова поднял блокнот и что-то в нем записал. Почесал переносицу тупым кончиком авторучки.
Лицо у него сморщилось.
– Это уже не наша забота, – сказал он.
– Я все-таки не врубаюсь, – сказал Вовчик. – Тебя, мужик, как звать, Бокий? Ну вот, Баканя, я не понимаю, чего ты хочешь.
Сидящий перед ним человек повторил предложение.
– Значит, по порядку: вилла на Багамах, раз. – Вовчик выставил перед собой руку и загнул палец. – Это само собой. Без этого базара не будет. Тачку, какую хочешь, так? Ну, насчет тачки мы ещё потолкуем. И, скажем, сто тысяч долларов в ихнем банке?
– Можно открыть кредит в рамках означенной суммы.
– На сто тысяч долларов?
– Именно так.
Вовчик откинулся и хитро посмотрел в глаза собеседнику.
– Кредит, говоришь? Кредит отдавать надо, – сказал он. – Кто вас там знает. Может, за этот кредит вы из меня потом фарш сделаете…
– Ну можно договориться о безвозвратной ссуде в пределах разумных трат.
– Это как?
– Часть этой суммы просто не возвращается.
– На халяву, значит?
– Представительские расходы.
– Слушай, я не понимаю, Баканя, тогда в чем прикол?
– Ну вы нам тоже кое-что обещаете, – сказал Бокий. – Правда, это лишь в том случае, если вас устроят условия договора.
– А если они меня не устроят?
– Тогда разойдемся.
– И все путем?
– У нас к вам никаких претензий не будет.
– Если что, братки вас из-под земли достанут, – предупредил Вовчик.
Бокий равнодушно мигнул.
– Ну ты меня понял, да?
– На это мы, собственно говоря, и рассчитываем.
– Тогда попробовать можно.
И все-таки Вовчик остался в недоумении. Слишком уж щедрым казался Бокий и слишком уж мало он в итоге хотел. Подумаешь, какую-то ерунду. Не может же быть, чтоб за это платили сто тысяч долларов. Наверное, все-таки у мужика крыша съехала.
Определенно здесь было что-то не то.
И потому, когда братки позже поинтересовались, чего, значит, в натуре, приходил этот хмырь, Вовчик лишь сморщился и показал клык, похожий на волчий. Это чтобы к нему не очень привязывались.
