— Да, ужасно неприятно, — проворчал Томми разочарованным голосом, и занял место Андерля, так как наступило время смены.
Ближайшие часы протекли без особенных событий. Земной шар все более и более раскрывался во тьме мирового пространство, в то самое время как луна сжималась в серебристо-блестящий серп.
Когда дядя Алекс сменил репортера, он испугался, заметив гигантский шар, висящий на небе. Этот шар увеличивался с невероятной быстротой и катился к «Виланду».
Он тотчас же разбудил капитана. Тот немедленно вскочил.
— Что случилось? — спросил он.
— Мы уже очень близки к Земле. Пора кое-что предпринять.
Гардт быстро ориентировался и измерил угол, под которым видна Земля.
— У нас остается еще четыре часа, и только тогда нам придется заняться маневрами спуска, — сказал он спокойно. — Но, конечно, лучше быть готовым на час раньше, чем на секунду позже.
Капитан остался теперь на посту. Алекс также не обнаруживал никакого желания опять пойти спать, и остался с племянником.
— Мы спускаемся на западный край Земли, Гардт.
— Это очень хорошо.
— Чем хорошо?
— Потому, что мы направляемся не против вращения, а по тому же направлению. Наша скорость по отношению к поверхности Земли, таким образом, будет на несколько сот метров меньше, чем если бы мы летели вдоль восточного края. А это для нашего теперешнего «Виланда» весьма важно.
— Где по-твоему мы спустимся?..
— Трудно предугадать. Ведь Земля вращается; кроме того, сопротивление воздуха величина неизвестная. Во всяком случае, мы спустимся на северном полушарии. Больше я, к сожалению, предсказать ничего не могу.
Когда Земля настолько приблизилась, что перестала казаться блуждающим в пространстве небесным телом, а стала твердой почвой, над которой на огромной высоте летала ракета, Ганс Гардт распорядился разбудить обоих спящих. Экипаж «Виланда» приготовился к последним маневрам.
Наступил самый трудный момент путешествия, — спуск на Землю с недостаточным запасом горючего.
Прежде всего, Гардт распорядился выбросить за борт водолазные костюмы.
— Они нам уже не нужны, — сказал он, — а выбросив их, мы все же облегчим ракету на 3 центнера.
Большое затруднение заключалось в том, что не было мотора, который мог бы пустить в ход рулевой жироскоп. Пришлось пускать его в ход руками. Потребовалась напряженная работа двух человек в течение 15 минут, чтобы направить конец дюзы к восточному краю Земли.
— Как только мы проникнем во внешние слои атмосферы, — утешал Гардт своих товарищей, — к нашим услугам будут другие средства.
Андерль, как самый крепкий из всех пассажиров, остался при жироскопе, остальные заняли свои места в гамаках капитанской рубки.
Еще три минуты продолжалось свободное падение ракеты по направлению к Земле. Алекс установил, что путь «Виланда» идет от снежной Аляски на юг. Он закрыл глаза. Тяжесть давала себя чувствовать, и ему казалось, на грудь навалилась огромная тяжесть.
В течение одной минуты Ганс Гардт дал возможность дюзам работать с ускорением 35 метров, а затем остановил их работу.
В результате торможения, параболическая скорость ракеты уменьшилась на 2000 метров в секунду.
— Мы достигли теперь, так называемой, орбитальной скорости, — сказал Ганс Гардт. — Теперь «Виланд» ни в коем случае не может потеряться в мировом пространстве. Он кружит около Земли на высоте 800 километров и вечно кружил бы на этой высоте, если бы у нас не было больше горючего.
Перерыв в маневрировании был использован для того, чтобы корректировать отклонение дюз от надлежащего направления. Ракета была установлена параллельно поверхности Земли дюзами вперед, носовой частью — назад.
Так как для поворота ракеты потребовалось продолжительное время, то капитан вторично пустил в действие дюзы с целью затормозить полет. Ракета оказалась близ восточных берегов Америки.
В течение двух минут огненные потоки, тормозящие мчащуюся ракету, понизили скорость до 4 000 метров в секунду. Путь ракеты шел теперь по кривой, под углом к поверхности Земли. Можно было надеяться, что ракета направится к западным берегам Европы.
— Мы проникли уже в сферу верхних разреженных слоев атмосферы, — сказал Гардт американцу. — Теперь сопротивление воздуха несколько затормозит нашу скорость, даже в том случае, если дюзы будут бездействовать.
— Великолепно! Мы сэкономим энергию.
— У нас в баках имеется еще запас горючего на 2 400 метров скорости. Но скорость «Виланда» достигает теперь почти 3500 метров. Эту разницу должно заполнить сопротивление воздуха, если….
Он не кончил фразы и указал на термометр.
— Теперь все зависит от того, не расплавится ли наша ракета. Внешняя оболочка ее уже сейчас нагрелась до 50° по Цельсию, и нагревание усиливается с каждой минутой. Придется опять тормозить, ибо если мы врежемся с этой космической скоростью в нижние слои воздуха, то «Виланд» воспламениться, как спичка.
— Но при торможении мы упадем в море. Нельзя сказать, чтобы это была приятная перспектива…
— Ничего не поделаешь, дядя. Мы вообще должны будем благодарить судьбу, если нам удастся доставить «Виланд» на землю невредимым.
Следующее торможение вызвало дальнейшее уменьшение скорости на 1 400 метров.
Гардт развязал висевшие над кабиной капитана спасательные шары и стал освобождать веревочные лестницы. При этом ему помогал Томми.
— Все готово! — крикнул инженер, который уже не мог скрыть своего лихорадочного возбуждения и крайне нервного состояния. — Теперь немедленно все в спасательные шары! Не терять ни минуты! Живо!
— А ты, Ганс? — спросил доктор.
— Никаких возражении! — крикнул капитан резко. — Пока дюзы еще работают, я…
— Готово?
— Все в порядке, — раздался спокойный голос Андерля.
— Тогда пусти последнюю порцию горючего, — сказал инженер, стиснув зубы, и в ту же минуту ухватился за рычаг.
И последний раз вырвались пылающие газовые струи из отходных труб «Виланда» и растеклись по гладкому корпусу ракеты.
Когда Гардт убедился, что дюзы работают правильно, он оставил свое капитанское место и полез по веревочной лестнице наверх. Отяжеление было так сильно, что он без помощи подбежавшего к нему Андерля не в состоянии был бы достигнуть люка со спасательными шарами.
Все четыре пассажира, тяжело дыша, пробрались в тесное пространство. Андерль закрыл дверцы люка, который слабо освещался единственным окошком.
Ясно слышен был рев дюз, — значат, «Виланд» проник в плотные слои воздуха, которые хорошо передают звуки.
