Я подхожу к калитке так, чтобы с крыльца был виден мой силуэт. Мартин, мгновенно поняв меня, осторожно взбирается на ограду. Я издаю тихий свист. Человек на крыльце встает и шагает по утрамбованной дорожке к калитке.
— За кого голосуешь, парень? — спрашиваю я, когда он приблизился.
— Только не за популистов, — отвечает он и, опустив пистолет, подходит вплотную к калитке.
Так и есть. Это их пароль. «Пистолетник» из одной шайки с Пасквой.
— Кто? — хрипит он из темноты.
— Свой, — говорю я.
Парень плотно приникает к чугунной решетке, силясь разглядеть, свой ли? В ту же секунду Мартин кошкой прыгает на него сверху. Не успев даже вскрикнуть, тот валится на траву.
— Готов, теперь не скоро очнется, — еле слышно сообщает Мартин, открывая засов калитки.
— Видишь слабый свет в окнах наверху? — шепчу я. — Там кабинет и спальня Мердока. Наверное, он дома. Внизу охранники. Сколько их, неизвестно. Рискнем?
— Рискнем.
Мы подымаемся по ступенькам к двери. Она чуть приоткрыта: похоже, охранники не боятся вторжения. Пол крепкий, не скрипит, дверь тоже — петли заботливо смазаны. Сразу из темной передней идет наверх неосвещенная лестница. В комнате справа за столом — два небритых охранника играют в карты. На табуретке рядом лежит полицейский автомат. Нас картежники не замечают и не слышат.
— Может, обезоружим сначала? — шепчу я на ухо Мартину. — Свяжем. Быстро, бесшумно…
— Нашел кого жалеть! — яростно шипит Мартин. — Да бесшумно и не выйдет. У них автоматы. Лучше шумно, но наверняка. И не обязательно убивать, можно только ранить.
Несколько часов спустя, когда все уже кончилось, я спрашивал себя: а имел ли я право, без всяких ссылок на чужое пространство и время, — имел ли я моральное право стрелять? Что ответил бы я судье? Да, имел. Я стрелял в убийц, спасая жизнь похищенной ими девушки, я защищал свободу Города — ведь голоса Стила, отданные Мердоку, сделали бы того подобием чилийского диктатора Пиночета. Здесь не знают, что такое Чили и кто такой генерал Пиночет. Но здесь хорошо помнят прошлое.
А в ту минуту, когда мы с Мартином стояли с пистолетами в передней Мердока, ни он, ни я не раздумывали о моральном праве.
…Два выстрела взрывают тишину дома. Оба охранника оседают на пол. Мартин, не нагибаясь к раненым, подхватывает лежащий на табуретке автомат. Оружие в полном порядке и готово к бою.
— Подходящая штука для встречи с теми, кто сейчас спустится с лестницы.
— А если это Мердок?
— Вступим в переговоры.
На лестнице наверху показывается человек с фонарем. В руке у него пистолет. Это не Мердок. Нас в темноте холла он не видит.
— Погоди. Может, теперь обойдемся без выстрелов, — шепчет Мартин.
Человек с фонарем приближается, не опуская пистолета.
— Стоп, — говорю я из темноты. — Поставьте фонарь и бросьте пистолет. Руки вверх!
В ответ гремит выстрел. Я успеваю брякнуться на пол — пуля надо мной разбивает стекло входной двери.
Мартин не остается в долгу. Подкравшись к лестнице сбоку, он хватает стрелявшего за ноги. Тот падает навзничь. Фонарь гаснет, но загорается струйка вытекшего керосина. Мы наспех связываем руки лежащему — он молчит, видимо понимая, что кричать бессмысленно: Мартин уже направил на него свой автомат. Из предосторожности мы все-таки затыкаем бандиту рот носовым платком. Струйки горящего керосина затаптываем, чтобы не загорелась деревянная лестница. Остается визит к хозяину.
Кабинет заперт. Я стреляю чуть правее замочной скважины. Удар ноги — и дверь открывается настежь. Тут же из освещенного кабинета слышится выстрел, но Мердок не видит цели: Мартин и я притаились за косяком двери.
— Не двигаться, Мердок! Нас двое, а ваших телохранителей уже нет. Бросьте пистолет и поднимите руки. Мы сможем спокойно поговорить с вами, если нам никто не помешает.
— Верю, — говорит Мердок и кидает пистолет на пол. — Входите, Ано, не стесняйтесь.
Мы входим, Мердок встречает нас с улыбкой.
— Обыщи его, Мартин, — командую я.
Мартин ощупывает карманы Мердока, подбирает пистолет и передает его мне.
— Ничего нет, Юри.
— Тогда садитесь, Мердок, — я указываю пистолетом на диван. — Руки можете опустить.
В кабинет вбегает горничная с перекошенным от страха лицом, без халата, только в ночной рубашке.
— Что случилось, мистер Мердок? Меня разбудили выстрелы.
— Идите к себе, Джесси, — спокойно произносит Мердок, — закройте дверь, запритесь и не выходите до утра, пока не прибудет полиция. Никто вас не тронет.
Горничная исчезает, и мы остаемся втроем. Мердок сидит на диване, а мы — напротив, у письменного стола.
— Вы опять переиграли меня, Ано, — кривится в улыбке Мердок.
— Переиграл, — соглашаюсь я, — хотя, скажем мягко, вы и пытались мне помешать.
— Возможно. Вы, кстати, отвечали тем же. Судя по тому, что вы угробили моих парней, вам что-то от меня нужно?
— Многое.
— А именно?
— Во-первых, вы немедленно освободите Минни Стил.
— Ее здесь нет.
— А где она? Глупо скрывать…
— Согласен. В кафе «Жюн». Под надежной охраной.
— Жива?
— Пока.
— Вот мы с вами и отправимся сейчас в кафе «Жюн», и вы сами позаботитесь о ее благополучном возвращении домой.
— А если я этого не сделаю?
— Мы тут же вас убьем, Мердок, не пощадив, как не пощадили ваших охранников. У нас нет выбора.
— Так ведь и девчонку убьют…
— …а сенатор Стил умрет от второго сердечного приступа. Допускаю и это. Но зато вас не будет, Мердок, и Город вздохнет свободно.
— Неужели я так опасен для Города! — Усмешка напоминает мне прежнего, уверенного в себе Мердока.
— Не кривляйтесь, — обрываю я его. — Я смотрю дальше Стила и предвижу ваши замыслы. Итак, согласны?
— У меня тоже нет выбора, — пожимает плечами Мердок, — разрешите переодеться.
— Последи за ним, Мартин.
Пока Мартин ощупывает сюртук Мердока, я подымаю телефонную трубку.
— Соедините меня с больницей святой Магдалины, не знаю ее номера, — прошу я телефонистку.
— Дежурный врач у телефона, — отвечает больница.
— Говорит советник сенатора Стила. Он спит, наверно?
— К сожалению, нет, советник. Не спит даже со снотворным. А мы не рискуем увеличить дозу.
— И не надо. Сообщите ему немедленно, что звонил я, и скажите, что племянница его через час, а может быть, и раньше, благополучно вернется домой. Это будет для него лучшим лекарством.
Мердок в сюртуке и цилиндре ждет у двери.
