— Мои соболезнования, ваша милость, — проговорил Зут. — Надеюсь, камень найдется.
— Так или иначе, — отозвалась Роберта. Она не знала, у кого же все-таки оказалось ее ожерелье и беспокоилась.
— Уверена, его вернут, — сказала Жемчужница и невольно запрокинула голову, дабы почувствовать, что жемчужина на месте.
— Надеюсь, бал продолжится, — вздохнула Роберта и мужественно улыбнулась. — Я понимаю, полицейским сейчас нужно некоторых обыскивать, но, может быть, остальные могут потанцевать?
Зут потопал ногами — то бишь громко поаплодировал.
— Прекрасно сказано, ваша милость, — похвалил он герцогиню.
— Ну так давайте! — воскликнула Роберта, попробовав дать знак дирижеру, но это у нее не получилось. — Надеюсь, вы простите меня. — Она пошла к парящей в воздухе галерее, где размещался оркестр.
— Позвольте пригласить вас на танец, мадам, — обратился Зут к Жемчужнице.
— Конечно, — ответила Жемчужница и взяла его под руку.
— Кстати, примите мои комплименты по поводу вашего пиратского костюма. Выглядит весьма достоверно.
Жемчужница удивилась:
— А я думала, никто этого не заметит.
— Древние земные костюмы — мое хобби. Вы не знали? Они такие разные.
— Нет, не знала.
— О, это правда. Во времена, когда процветало пиратство, все одевались по-разному. Корсаров невозможно было перепутать с разбойниками из шайки Чинь Йи.
— Вот как? Ну-ка, расскажите.
Перл решила, что непременно найдет применение тому, что узнала из рассказа Зута о Пьере Ле Гране и страшном Бартоломео Робертсе. Нужно, решила она, чтобы кто-нибудь написал для нее пьесу о земных пиратах — Жемчужнице показалось, что из образа миссис Чинь Йи можно сделать конфетку. Такую пьесу, чтобы было побольше костюмов, действия, драк на мечах, чтобы корабли носились по воздуху на изодранных парусах…
Пора было ей появиться в романтическом обличье. Оно таким и было несколько лет назад.
— Ничего не обнаружено, сэр.
— Проклятие, — выругался Сан. Пульт бешено мигал огоньками сигналов тревоги. — Хорошо. Будем обыскивать каждого уходящего с бала.
Камисс испуганно глянула на шефа:
— А разве это можно, сэр?
— Спросите разрешения у барона, но я уверен, что он нам не откажет. Мы говорим об «Эльтдаунском Крылышке», а не о каком-то там булыжнике с астероида.
— Мистер Сан! — Над пультом повисло изображение гневной физиономии барона. Огоньки сигналов тревоги просвечивали сквозь него. — Вы нашли «Крылышко»?
Сан нажал на клавишу и прервал разговор с Камисс.
— Я как раз собирался к вам, мой господин, — сказал он. — Пока мы «Крылышко» не обнаружили, но оно, вероятно, находится где-то в бальном зале. Могу я испросить у вас разрешения обыскивать каждого гостя при выходе…
Барон, похоже, несколько оторопел, но выражение его лица, по мере того как он свыкался с этой мыслью, становилось все более дружелюбным.
— Да-да, — сказал он, задумчиво поглаживая бакенбарды. — Да, пожалуй, с учетом обстоятельств это возможно.
— А если нам все-таки не повезет и мы не обнаружим камня, тогда мои люди смогут продолжить слежку за подозреваемыми. А те, вероятно, наведут нас на то место, где хранят награбленное.
Барон Сильверсайд, вспомнив о необходимости вызволить коллекцию жены, просиял.
— Да, — проговорил он снова. — Молодчага, Сан. Это вы хорошо придумали.
— Благодарю вас, сэр.
— Не забывайте о том, что поставлено на карту. Сан.
Почему-то теперь, когда барон вроде бы был доволен, угроза прозвучала еще более выразительно. Сан препоручил свою душу Превечному.
— Я помню, сэр.
— Хорошенько помните. Сан.
Вспыхнул новый огонек — очередной сигнал тревоги.
— Да, сэр. Я не забываю об этом.
Изображение барона растаяло. Сан тупо уставился на пульт, на мигающие огоньки. Наконец он не выдержал.
— Отключить всю сигнализацию! — гаркнул он.
Пульт повиновался. На несколько мгновений — пускай хоть на несколько! — наступил покой.
— Роман? Неужели ты?
— Да, мисс Беглянка.
Ванесса изумленно вытаращилась на Романа. Она уже протанцевала три фигуры с хозалихом в шляпе с высокой тульей и при галстуке и думала при этом, что есть в нем что-то знакомое. Только теперь она поняла, что знала его не один год.
— Роман, — восхищенно проговорила она, — ты просто сокровище. Из тебя получился превосходный Монтийи.
— Благодарю вас, мадам.
— На редкость превосходный. Удивительно, — проговорила она, прищурившись.
Роман же мог читать ее как книгу.
«Паломничество в Коричный Храм» уже началось к тому времени, как Майджстраль вышел из-за защитного экрана. Обыскивала его та самая дама-хозалих, которая следила за ним последние два дня. Она была явно смущена, даже в глаза ему старалась не смотреть. Если бы за обыском не наблюдали несколько подчиненных полисменш, Дрейк мог бы запросто все время держать «Крылышко» при себе и перекладывать из кармана в карман — Камисс ощупывала его и при этом отворачивалась.
Майджстраль решил не танцевать. Хотелось выговориться, поболтать с кем-нибудь. Он подошел к стойке, где ему снова наполнили бокал шампанским, и заметил фигурку в ярком шелковом костюме у одной из запертых дверей.
— Мисс Эдверт.
— Майджстраль, — всхлипнула Эдверт и отвернулась. Она плакала, впившись зубами в костяшки пальцев.
Дрейк достал из кармана носовой платок.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Нет, — мотнула головой Эдверт и взяла платок.
Майджстраль подождал, пока она вытрет глаза, и протянул ей бокал. Эдверт отдала ему платок, взяла бокал, отпила большой глоток, вернула бокал и снова взяла платок.
— Это все Перл, понимаете?
— Я так и думал.
Речь ее то и дело прерывали всхлипывания и вздохи, но Дрейк слушал внимательно и общий смысл уловил.
— Она оскорбила меня. (Всхлип.) На глазах у Киоко Асперсон. (Всхлип.) Несколько (всхлип) раз. Назвала пустоголовой. (Всхлип.) А Киоко и ее шарики (всхлип) все слышали. Она была такая вредная. (Всхлип.) Издевалась, шуточки отпускала про меня. А я не знала, что мне делать! Стояла как дура!
— Сочувствую, — проговорил Майджстраль, взял у Эдверт платок и снова подал ей бокал.
— Зачем она так? Я думала — мы подруги!
Эдверт залпом допила шампанское и вернула бокал. Он снова подал ей платок. Эдверт скомкала его.
— Жемчужница — член Диадемы, — сказал Майджстраль. — Это надо учитывать.
— Да, я понимаю, на нее давят условности, и, вероятно, ей нужно…
— А в Диадеме без причин на публику ничего не делают, — добавил Дрейк. — И это тоже надо учесть.
Эдверт замерла, не успев поднести платок к глазам:
